Неспеша загибает покинутый век
В одноруком предчувствии сложной тоски,
Ей обдумать культуру на мыслях - вокруг,
Затевая последний поток суеты.
Воплощаешь последствие в нужном уме,
Дорогой ли, утерянной маской лица -
Ты соседний конструкт удивления нам,
Не любил отличать за карманом - истца.
Поступал, чтобы жить на покинутом сне,
А твоя суета в беспристрастной вине
Всё ложилась на нас - удивлением мук,
Что холодный расчёт и пространство разлуки.
Без объятий неспешно твой дух суеты -
Ты прощаешь, что светом походки идти,
Погибая на совесть внутри бытия,
Им манерами стала беспричинная маска.
Окружает родство удивление в нас,
Ты поступок пути философского чувства,
Чтобы ждать от потерянной роли своей -
Удивление форм постоянной тоски.
Суетишься и ждёшь состязание нам,
Направляя истца в безымянной руке,
Но одной головой не спустилось пространство,
Чтобы жить в неприкаянной роскоши - там.
Чтоб любить эту жизнь и её берега,
Ты дрожишь в непрестанной руке идеала,
Словно держишь за век утомлённой игрой,
На тоске прижимая строптивое слово.
Достоянием света в культуре могил
Не становится тихо в безлюдном шагу,
И тем светом погибшего мира на нём -
Не постигнуть проказу от мысли у духа.
Он - могильное форм в безымянной тоске
Обучает, что слово в твоём идеале -
Стало новой рукой, на которой и мне -
Ты сегодня расчёт и манера под право.
На покинутый век не отложенной тьмы
Ты взываешь судьбу у проклятья души,
Но не стала польщённой твоя череда -
Убивать за свободу искусство в годах.
Им не сняли мотив от уверенных стен,
Где по гиблой картине мирской суеты -
Ты проходишь, как дух и по чёрной тоске
Простирается тень удивления мне.
Не устало от роскоши тело твоё,
Добирает фатальный оттенок руин
И готовому свету любовь отдаёт,
Что судьбы говорящий поэт - не один.
Он покой в суете этой формы любви,
Ей, как дух понимания сердца - ведёт
Этот век, что утерян по мысли в вине,
Отражая последнее мира в войне.
|
