... часы, вы сча́стливы? – у вас всё ровно и разме́ренно,
а я вот но́неча живу без пятиле́тних планов,
смотрю назад и вижу, что кусками жизнь потеряна,
и не иду, а вроде как бреду, не улыбаясь постоянно,
вообще, почти не улыбаясь. Поводов не видится,
и радость в поистрёпанном пальтишке, а порой
в жакетке плюшевой стоит-оста́лась там, в 60-х, и противится,
не слушает моё «иди сюда»; побре́зговала мной.
А кто испо́лнен радости и счастья, когда в седьмом десятке
уж половину срока одоле́л? Кто утром не прислу́шался вдруг
к дыханию жены, не замечал её испуг?
Тревожное «ты как?» всё чаще появляется в сетчатке.
Но мы пока живём, идём, хоть как-то, понемногу,
поочерёдно что-то бодро говоря.
День прожит, ну и «слава богу»:
и Бог, и время нам пока благоволя́т.
Но щебень крошится и ждёт моей ступни заветный камень,
и жёлтенький песок струится ручейками;
Никто ещё не знал пока правдивого ответа,
что далее – падение в ничто иль воспаренье к свету.
И будет эпилог. И подпись на предмете.
Печать. И дата на свидетельстве о смерти...
| 
