Вот он сидит за завтраком
Высокий и хрупкий, совсем ещё маленький
Шестнадцать лет
Затылок светлый золотится на солнце, проникающее сквозь тюлевые занавески
Ресницы почти бесцветной,
серебряной паутинкой
Десять лет назад, в вытянутых на коленках штанишках,
В засаленной рубашонке,
С криво остриженной чёлкой
Он стоял среди других ребятишек
"Мама найдёт меня?"
Ты не видела ничего,
Только глаза огромные, светлые
Глаза скорбящего о мире сём ангела,
Посланного Богом во спасение,
Во имя красоты и блага,
Но познавшего одно страдание
И вот теперь он сидит,
Переминая в тонких пальцах тостовый хлеб,
Спрашивает: "Ма, почему ты печальна?"
Любуйся им, познавай его чистую душу,
Пока мир не отнял её, не запачкал
Пока не лопнула нить святой небесной любви
Небесной привязанности
"Солнце заходит в выгребные ямы и не марается"
Пусть это будет основой и истиной
Когда-то мечтала о друге сердечном,
Неуловимо похожем
Слёз было целое море, как в сказке
Бог ниспослал тебе душу родную в другой ипостаси
Не все предназначены для слишком земного
Но что, если он предназначен?
Такой маленький
Такой взрослый
Уйдёт навсегда из этого дома
Не будет сидеть на кухне с тюлевыми занавесками
И солнце не будет покрывать ему волосы позолотой
А ты здесь застынешь покинутой скорбной монашкой
"Потому я печальна, милый ребёнок"
Появляется строгость в его ангельском взгляде:
"Помнишь (в уголке его рта — крошка от сырника, что немного лишает серьёзности ваш разговор) легенду?
Брат и сестра ушли навсегда в покрытый туманами город,
Чтобы рука об руку Богу служить в нём,
И больше ни в ком никогда они не нуждались"
Так хочется верить, что вы не должны разлучаться
Так хочется верить в милость Господню к Им сотворённым созданьям
Однажды всё кончится здесь, а в мире небесном
Не будет земных ипостасей
Лишь дух, осенённый Божественной благодатью
Ты молча гладишь рукой его золотистый затылок |
