Наверно, с течением дней я стану ещё одней. Наверно, с течением лет пойму, что меня уже нет. Наверно с теченьем веков, забудут, кто был я таков. Но лишь бы с течением дней не жить бы стыдней и стыдней. Но лишь бы с течением лет двуликим не стать, как валет. И лишь бы с теченьем веков не знать на могиле плевков.
(Евгений Евтушенко)
глухонемота
Как будто неслучайно
и не вдруг
нас одолел неведомый недуг…
Вакцину нам кололи... да не ту, –
нам прививали "глухонемоту".
И мы, как бандерлоги перед Каа,
сжимались
от любого шепотка.
Нас загоняли в сумеречный страх,
мы там сидим безмолвные —
впотьмах!
И жадно ждём,
что карточный факир
нам шу́лерски
отстроит зыбкий мир…
…
…
Мы думать не знаем,
благому не верим,
ведь нас не учили
распахивать двери
и долгие годы
травили нам байки
про то, что за дверью
шныряют бабайки…
Что всех непонятных
нам надо бояться,
особенно тех,
кому стукнуло двадцать, –
у них, говорят,
в головах веет ветер,
а он выдувает из тел
добродетель!
Внимали тем бредням,
и были так рады
в пугливых сердцах
возводить баррикады.
В своих измышленьях
пошли ещё дальше —
мы Слово Христово
заляпали фальшью, –
такие простые,
"душевные" л ю д и,
грызущие ближних,
как чипсы на блюде!
…
…
Боже правый, —
раскройте глаза!
От притворства горят Небеса,
а за пи́фос пандо́ровый вам
не примкнуть
ни к каким берегам, –
облачившись
в кровавый стиха́рь
не заходят в церковный алтарь!
…Бог устал на всё это смотреть…
Он бы вам посоветовал смерть.
Ибо смерть —
это лучше, чем стыд.
От стыда
не краснеет гранит.
Послесловие:
Оскар Уайльд — Портрет Дориана Грея (отрывок из романа читает Дмитрий Максаков)
«…Действительно ли это правда, что человек никогда не сможет измениться?
Он чувствовал дикую тоску по незапятнанной чистоте своего детства — своего розово-
белого детства, как однажды назвал его лорд Генри. Он знал, что запятнал себя,
наполнил свой разум испорченностью и придал ужас своему воображению;
что он оказывал дурное влияние на других и испытывал от этого жестокое удовольствие…
Однажды некто, до безумия любивший его, написал ему письмо, кончавшееся такими словами: "Мир стал иным, потому что в него пришли вы, созданные из слоновой кости и золота. Изгиб ваших губ переделает заново историю мира"»…
(Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея)
* * * Россия, шолом!
Родная собачья Россия!
Любил бы — пожалуй,
писал, как положено, кровью.
Я вовсе не тонок,
я просто чертовски бессилен.
Любить тебя надо
огромной животной любовью.
Я вскрыл тебя, словно
консервную банку, и губы порезал.
Звёзды, как рыбы,
плавали в луже — лови их руками.
И плыли созвездья.
Ах, всё ты — одно отраженье:
люди, собаки, поэты
и братья с врагами.
Как часто снега уносят,
сползая в бескрайность,
тебя, словно скатерть —
вчерашний несъеденный ужин. Мне завтрак не нужен.
Как часто пернатая стая
туда улетает.
И он мне до боли не нужен.
Ты вся из контрастов.
Медальные шеи бульдогов.
В лишайных дворнягах
нет шерсти на шапку. Мне очень
хочется быть
полуспившимся собаководом —
выгуливать пресные слёзы
на впадинах щёчных.
Шолом же, Россия!
Царицы, разбойники, тройки.
Как пиджак — наизнанку
выверни ржавые дали.
Гляди, утопили щенят
на шикарной помойке. Нас слёзы не душат. И нас с тобой завтра не станет.
