Ты в тот вечер напился. Прости, если сможешь, хороший.
Твой кагор цвета боли в гранёном плескался стакане.
Ты кричал мне :" Ты дура!" Я всё понимаю, Алёша,
Но рвалось моё сердце от горьких твоих нареканий.
Ты в тот вечер прощался, и рвал навсегда, не жалея,
Те незримые нити, что наши сердца повязали.
Плача, ночь-попрошайка брела по кленовой аллее,
И луна умывалась большими, с копейку, слезами.
Ты меня ненавидел последнею "пьяной" любовью,
Я тебя понимала, держалась стоически- дерзко.
Ты смеялся и плакал, казался кагор тебе кровью,
И безглазые тени маячили за занавеской.
Мы под утро расстались. Но нас разлепить невозможно.
И теперь наши зори залиты прогоркшим кагором.
И себя ты коришь, что обидел меня так безбожно,
Был единственным счастьем, любовью моей и опорой.
Ты кричал : " То был мо'рок, и я тебе больше не верю!
Некрасивая льдышка, оставь мою душу в покое!"
...Ты был самой большою во всей моей жизни потерей.
Отлеплюсь. Отболею. Умру, но не побеспокою!
|
