Горела осень и горели танки,
снарядами взрывалась красота,
её остатки были, как останки –
горелый лес и в трупах высота…
Он умирал, отброшенный разрывом,
из рукава торчала локтя кость,
при жизни был веселым и красивым,
теперь стал вечным и уже – не «гость».
И солнце, вдруг, померкло без причины,
и небо опустилось на глаза,
и эхом – не желания кончины,
была его последняя слеза.
Зрачки – мертвы, но не закрыты веки,
а в них от взрывов начинали стыть
там в небесах – обугленные ветки
и срубленные минами стволы.
Как Ангелом, лица коснулась ветка –
бескровного – в запекшейся крови,
и в волосах, еще живых от ветра,
уже свое вершили муравьи.
И трауром повеяла погода,
вдруг, хлынул дождь, обняв его, как мать,
но утверждает смерть закон природы,
живым лишь: - «время – жить и умирать».
И он унес вселенную во взгляде,
финалом где – последняя слеза…
Победа – маска смерти в маскараде,
где у живых – зашорены глаза.
|
