Давно меня не защищал,
Сдалась совсем, повисли руки.
Когда бы явь, иль сон тебя смущал,
Всё ж защищал, как будто бы от скуки.
«Тёплые и слабые», бери что дали,
Тяни хомут на хрупеньких плечах.
И сыплю в воздух пыль из стали,
В моих которая звенит речах.
О времена, врагов не уважают,
Не ценят дружбу, как ей дано.
Сегодня лобызают вас, а завтра не признают,
Особенно когда идёшь на дно.
Не верьте клятвам, Иуда жив,
И рыщет, в кого бы вселиться.
Объятиями удушающей лжи
С каждым готов сродниться.
Всё повторится вновь и вновь.
Кем будешь ты на Тайном вече?
И что войдёт в тебя, чьи тело, кровь?
Мы поглядим, чуточку далече.
СУдьи, непременно, те же,
КамЕнья в руках, кирпичи.
И подступают всё ближе, и ближе...
Не слышит никто, не кричи.
Невинные жертвы обмана,
Жадно вкушавшие ложь,
Предатели не имеют сана
И носят за зубами нож.
Как всегда поцелуем последним
Снимает маску со своей души.
Ему к лицу, очевидно, призвание -
Предай и вёсла суши.
Мы же все «атаманы»,
«Герои» положительных сфер,
«Добрых» поступков гурманы
И точно не подлых химер.
Сонмы «святых» снуют повсюду,
Ни скажи, ни обличи.
«Вы, не видели Иуду?», -
Бьют «блаженных» параличи.
Помолившись, выйдет «Батя»,
Всех «приложит» по уставу,
Из сестры, золовки, зятя,
Выбьет дурь всю и отраву.
Проповедует, как в бане,
От греха прикрыться нечем.
Глядь и вывезли, как сани,
Строгие, с любовью речи.
|