- А не боишься ли ты, добрый человек,
что именем твоим твориться будет зло.
Что кто-то, может я, иль кто-нибудь другой,
имеющий сегодня власть и силу,
поговорив с тобой, наслушавшись твоих учеников,
подумав хорошо, а может недомыслив,
суровый суд свершит
и приговор объявит одним лишь словом – вред.
Иль просто в суете забот,
верша судьбу и пользу государства,
в кругу соратников, а также холуев,
обмолвится, что дескать вот вчера
один бродяга, философ кстати,
такую чушь молол,
и знаете ли есть ученики.
И все ни слова больше.
Но в тот же день несказанным приказом,
из уст в уста намеком, полусловом,
скользя ужом заполнит город страх.
Отвергнуть и забыть.
И в тот же день тебе откажут в крове.
Один, другой…
И ты, шагами промеряя город,
в поисках ночлега
вдруг про себя отметишь,
что вот всегда у этого забора,
ты долгие беседы вел с садовником.
Сегодня сад странно пуст.
А вот из этого двора тебе всегда
навстречу выходил башмачник, добрый малый,
и мог часами посвящать
тебя в свои любовные проделки.
Где нынче он.
Иль горстка из твоих учеников
промчалась мимо, и не заметила тебя,
сидящего на камне близ дороги.
Меж тем еще вчера они внимали строго
твоим словам, и каждый норовил
твоим вниманием владеть как можно дольше.
Но ты отметил – их сбился шаг.
И постепенно начиная понимать смысл перемен,
увидишь вдруг – солдат ведет того,
кто спорил больше всех и сомневался,
того, кто ничего не принимал на веру.
А у него семья, и пятеро детей
невольно или вольно, но именем твоим сироты стали.
Что до жены его, ты будешь ею проклят,
Несчастная, стеная и вопя,
Возможно на себя наложит руки,
когда не сможет прокормить детей.
И смерть свершится именем твоим…
- А ты с чего решил,
что я отдам тебе хоть одного,
вот так уйду и сяду у дороги.
Молчать и созерцать,
а может быть того, и плакать даже.
Боги мои боги,
подайте преданному, сирому, голодному
кусочек хлебца и клочок соломы,
мне кушать хочется, мне негде спать.
Снизойди благодать
Милостынькой, на порог храма брошенной
от щедрот добрых людей.
За день отсыплется медяшек огро-о-мная кучка,
Все мне, ой спасибочки,
Ой позвольте облобызать ручки.
На кучу медяшек объедков гору,
И спать под забором,
тепло и сухо. Красота.
Еще самку подстать убогому,
на печку богову, Христу за пазуху.
Ну чем не жизнь.
И чтобы счастье набитой утробой мерить,
и в то, что добрый, сапог, тебя бьющий, верить,
и клянчащего ступенькой ниже ненавидеть.
Видеть таким ты меня хочешь.
И чтоб наплодили себе подобных
полуодетых, полуголодных,
нищих телом, убогих духом,
от рождения старики и старухи.
Монетка – радость,
Обыденность – кнут.
Плодятся, живут и мрут.
Мрут, плодятся, живут.
Незаметно и тихо,
не досаждая и не мешая.
А ты благодетель,
милостью снизошедший,
несущий бремя работ и забот,
на пользу и благо,
всем на радость,
славься, славься, славься…
Устраивает картина?
Тебя – еще бы,
Меня – нет.
И покуда глаза мои видят свет,
покуда в силе мысли,
и цело тело,
бойся меня, бойся.
И даже, когда умру
или буду растерзан,
все равно – бойся.
Запомни,
отныне и навсегда
я – твой враг.
Я изъем сомнениями твой мозг,
и мысль твоя, лишенная опоры,
беззвучно канет в бесконечность разума,
и разом, всех мудрецов своих,
покорнейших, как воск,
не разродившихся в своих бесплодных спорах,
ты выгонишь.
Один.
И страшно одному.
Без мысли власть – не власть,
или жестока.
Ты будешь зверь,
везде, где видит око,
жестокостью прикрыв свое бессилье,
искать спасенье в страхе пред собою
ты будешь.
Ты возвопишь,
и страшен будет вопль.
- Я- сила, сила.
Кто-то и поверит.
Но сам ты – никогда.
Посеянный страх родит непокорность
псов подзаборных, рабов
и даже тихого обывателя.
И снова тебе явлюсь я,
вглядись внимательней,
это я смотрю на тебя
глазами, несмело поднятыми от земли,
это я в том, который не пал ниц,
и из выклеванных глазниц,
болтающегося на виселице,
уставится в тебя
мой взгляд.
Голос мой настигнет тебя
стоном замученного,
предсмертным криком казненного.
Окна зарешеченные,
двери железные,
и за каждой я.
Не хватит камер.
И моей рукой брошенный
у виска твоего
просвистит камень.
И настанет мой час.
Я буду драться за каждого.
Сломленному я верну веру,
уставшему я возвращу силу,
в руки сильного вложу оружие.
Я не оставлю в покое ни одного.
Силой я буду поднимать рабов с колен.
Вы родились свободными люди,
вы рождены сильными.
Голодных будем кормить,
холодных будем греть.
И так будет.
К плечу плечо, тверже шаг,
брат поднимай брата.
Я поведу вас.
- А не туда ли брат,
Куда смотрит дуло твоего автомата?
|
