* * *
По жизни бывают ведь драмы –
причины не важны, но – факт –
по данным кардиограммы,
влепили диагноз – инфаркт.
В палате тяжелых – нас двое,
другой, как с иконы, старик,
рублевской тряся бородою,
сказал мне, что к смерти привык.
А ночью, сосед задыхался,
хрипел, суетились врачи,
метались шприцы и халаты,
а сестры роняли ключи.
Потом главный врач матюгнулся,
и сдернул колпак рядовой –
чуть-чуть постоял, отвернулся
и деда накрыл с головой.
Все юркнули вон из палаты,
а мне хоть кричи – «караул»,
и я, вдруг, от боли заплакал,
и плача, внезапно заснул.
А грудь, как от раны, болела,
нет воздуха – в гору подъем,
вдруг, кто-то Безликий и белый,
как Рок, приказал мне – «Пойдём».
Я встал и пошел за Безликим,
не тело, а только Душа,
и боль улетучилась бликом,
и стало не нужно дышать.
Не спорил и не удивлялся,
как будто повестка на фронт,
не двигался, а округлялся,
и таял за мной горизонт.
И, вдруг, высоко пред ведомым,
повис, как на тучах, балкон –
там старец, до боли знакомый –
Безликий отвесил поклон.
Как облако белый, взгляд строгий,
и только запястье поднял –
исчез мой Безликий, я вздрогнул,
как вынырнул, и задышал.
Проснулся – покойника «нету»,
играли по радио гимн,
мне ж слышалось – «многое лето»…
Меня положили к другим.
|
