В те времена я жил без телефона.
Но вот приспичило мне позвонить.
Спустился ниже на этаж к Семёну…
Теряю здесь воспоминаний нить…
Открыла мне Наталия, супруга:
– Ну, заходи, мы кушать собрались.
– Мне позвонить…
– Не обижай же друга:
садись за стол с ним и повеселись.
А на столе…
О, милосердный Боже!
Пустого места совершенно нет!
Цыплята табака с румяной кожей,
с десяток аппетитнейших котлет,
седло барашка с веточкой петрушки,
грибочки-грузди в маслице с лучком,
слезой сочится нежный бок белужки,
соседствуя с севрюжьим балычком.
Морковка в маринаде по-корейски,
томаты вперемежку с огурцом,
форшмак в отдельном блюде по-еврейски,
лафитник с неизвестным мне винцом.
Омары!
Крабы!
Устрицы живые!
Севрюга!
Стерлядь!
Чёрная икра!
ТефтЕли из индейки паровые…
Креветок красных целая гора!
Хамон и пармезан, и моцарелла,
салями и балык, и ветчина.
Бутылочка "Столичной" запотела.
(Подумал: из отборного зерна…)
– Не стой в дверях! –
Семён мне улыбнулся.
– Давай за стол, любезный мой сосед!
– Нет, я пойду.
– Ты чё это надулся?
Чё, стол не нравится?
– Да, хлеба нет…
|
холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики.
Мало-мальски уважающий себя человек оперирует с закусками горячими.
А из горячих московских закусок это — первая.
Когда-то их великолепно приготовляли в “Славянском базаре”.