Помню, как на "Казантипе"
(или, может, в Коктебеле?)
повстречал я группу хиппи
(помню, как они балдели
возлегая на песочке,
по-англицки тараторя;
мирно нюхали цветочки
возле самой кромки моря,
в единении с природой
и попутно упивались
алкоголем и свободой;
обнимались-целовались,
медитировали даже,
размышляя о буддизме,
а потом с ажиотажем
речь вели о пацифизме).
Помню, как одна из хиппи,
телом равная Венере,
мне: – Тоска на "Казантипе",
грустно, как в эСэСэСэРе.
Ты, гляжу, красивый малый!
И взяла меня под руку.
– Не пойти ли нам за скалы,
чтоб развеять эту скуку?
Отошли мы недалечко...
Море скалы омывает…
Превосходное местечко!
(лучше просто не бывает…)
Созерцали с ней красоты
окружающего мира.
Я спросил: – Скажи мне, кто ты?
– Я твоя, поэт мой, Лира…
В шоке я: – Ответь, откуда
ты об этом разузнала?
– Никакого нет здесь чуда:
книжку я твою читала…
Ту, с портретом на обложке…
И мы снова с ней обнялись.
–Ну, ещё раз?
На дорожку?
И назад...
Меня заждались…
* * *
Я по памяти рисую
образ твой.
На диком пляже
под небес густой лазурью
в безупречном макияже
ты стоишь у кромки моря
без купального костюма,
телом равная Авроре,
может, с капелькой парфюма…
В волнах плещутся дельфины;
над прибоем чайки вьются.
Алый парус бригантины
и китов я, что пасутся
вдалеке у горизонта,
нарисую непременно.
У Эвксинского у Понта
будет вид недоуменный,
мол, киты взялись откуда
на моей дремотной глади?
Объясните это чудо
мне сейчас же, Бога ради.
Утро.
Солнце на восходе;
бриз лениво гладит тело...
Жаль, что краски на исходе,
и бутылка опустела…
|
