Смотри, дурак библиофил!
Он много умных книг скопил,
Хоть в них не смыслит ни аза,
Пускает людям пыль в глаза!
И любит этот книгочей
Их нюхать, как наркоша клей,
И обожает томным взглядом,
Вертясь в диване тощим задом,
Вычитывать чужие мысли,
Чтобы у всех мозги закисли,
Когда он все мыслишки эти
Расскажет звонко в высшем свете!
А так как в нём одни болваны,
То наш библиофил с дивана,
Покажется им мудрецом,
Хотя он был всегда глупцом!
Оставит он в наследство детям
Ни дом, ни дачу и не деньги,
А кучи книг и горы пыли,
Чтоб все чихали и слезились,
Покойного припоминая,
Его нещадно проклиная,
Что им придётся, может статься,
Об эти книги спотыкаться
Аж до пришествия второго
Исуса нашего драгого.
На борт дурацкий, вдруг, проник,
Ещё один любитель книг.
Он книги эти не читает
И даже пыль с них не сбивает,
Лишь очень редко, перед сном,
Листает самый толстый том,
В котором даже текста нет,
Зато картинок в них не счесть.
И книги эти он скупает
Из списков, что в сети гуляют,
Мол, эта сотенка книжонок
Украсит горы пыльных полок
Неисправимейших чтецов
(Читаем в скобочках – глупцов).
Ещё один случайный книжник,
Что книжку носит только в нужник,
Сидит, воняет и зевает,
Что оторвёт, то прочитает,
Засранец он у нас отменный,
А потому он непременно,
Над дыркой задом толстым свесясь,
Иль за неделю, иль за месяц,
Всемирную библиотеку,
А вместе с ней и картотеку,
Прочтёт и вырвет всё до дыр
Да спустит это всё в сортир.
Не хочет головой своей
Кумекать дурень книгочей,
И, если, вдруг, возник вопрос,
Он сразу тащит красный нос
В книжонки пыльные свои,
Чтобы за мудрого сойти,
Но знает каждый, что никак
Не может умным быть дурак,
И Ваш слуга без лишних слов
Пополнит список дураков,
И шлёт поклон покорный Вам
Ваш пыльный книжник Севастьян!
|
Как по мне - про туалет слишком подробно.
С уважением,