Вздернув носы-пятачки выше крыш
Людишки бегут по слоеным ухабам,
Жуют печенья соленый камыш,
Целуют щечки рыбам-бабам.
У них в карманах плещется дурь
Богом-уродом – набор молекул –
Сладким счастьем, забвеньем бурь –
Некое неба нирванное млеко.
Доходят толпой до ларьков жестяных
И здесь их ждет янтарным чудом
В фальшивых банках – фальшивое пиво
И водок разных льдистая груда.
Пузо набить приглашают рьяно
Кровавых колбас и сарделек тонны,
Кетчупов разных – зарей океанной
Зовут бутылки в коробках картонных.
Но что жратва, когда можно впрыснуть
Бога прямо в голодные жилы,
И смехом безмозглым, лопаясь, прыснуть
Над тем, как мучались старожилы:
Они (деды с обезьяньим ликом)
Не знали такого простого счастья,
На кухнях грязных обходились с криком
Водочным сгустком, душа ненастья.
Один за другим засыпают токи
Десятка (не больше) пустых извилин –
Отравы несутся вдоль клеток соки,
Кажется взору – город взмылен
Огней и глаз чепухой дрожащей, -
Восходно розов (приятно пылен)
И оргией сладок машин верещащей.
Так, поклоняясь богам из шприцев
Бутылок, банок и грязных кружек
Потомки себе вернули лица
Самцов обезьяньих и их подружек.
4 октября 2005 года |
