Моя любимая Молдова Скромна, красива и добра, Влюбить в себя она любого Способна раз и навсегда.
Она моя и мне родная, С названьем ближе всех имён, Дороже сердцу я не знаю, И ею взор мой восхищён.
Мне по душе холмы и степи, И глубь нехоженных лесов, Озёр и рек великолепье, И вид ухоженных садов.
В другие земли жизнь бросает, Но снится детства отчий дом, Я перелётный белый аист Кружу над брошенным гнездом.
Как всё сейчас перемешалось И мир возможностей широк, Но сердце жмёт тоскою жалость, Что здесь не всем нашёлся прок.
Не знаю я, что будет дальше И, что такое в жизни рай, Скажу я искренно, без фальши, Он для меня - молдавский край!
Весёлый Дельфин https://poembook.ru/poem/1962506#4895367 (сохранена орфография и пунктуация автора)
………………………………………….. Если крикнет рать святая «Кинь ты Русь, живи в раю!», Я скажу «Не надо рая – Дайте родину мою». [1914]
Сергей Есенин
ВО ГЛУБЬ НЕХОЖЕНЫХ СТРАНИЦ
Как настоящий молдаванин Дельфин в Молдове не живёт – он как бы аистом в тумане исчез, отправившись в полёт прочь из любимой им Молдовы, где проку не было от слов, отштукатуренных хреново, зато от крыш и до основ, в чём сей Дельфин – почти Есенин, хотя и с запашком клопа, когда коньячных вдохновений исполнена его строфа о том, что раем был при жизни ему тот абсурдизма край, что погорел на коммунизме и развалился, как сарай, на правый да на левый берег вдоль русла мутного Днестра по воле северных Америк с Румынией et cetera… Но мир возможностей широкий Дельфина ждал среди Европ, а малограмотные строки его годятся лишь на стёб, поскольку он – никак не аист, а всех Европ космополит, который, чёрт те где скитаясь, в стишках, как блудный пёс, скулит, при том что не на райском пишет, а на „олбанском” языке свои безвизовые вирши, как о себе, о коньяке, и публикует в Интернете, где нет для скулежа границ – вот и сквозит скулёж, как ветер, во глубь нехоженых страниц, тогда как в как бы райских кущах лишь блокпосты по берегам гнездятся, чтобы «Аист» пьющим успеть ударить по мозгам, когда они из Кишинёва пошлют карателей карать всех тех, кому давно не ново за Приднестровье умирать, пока над ними, словно ворон, стишками каркает Дельфин такой весёлый, что нескоро абсурд молдавский сгинет с ним – скорей простынет след Додона на всех молдавских муравах, пока его не съела зона за трезвый русский след в словах…
