Попрощалась со мною потенция, зубы, волосы, пламенный пыл! Хорошо, хоть осталась деменция — обоссался и тут же забыл…
(гарик Губермана)
маразмики
Времена стращают смутой,
ростом цен, чумой, войной…
Мир сошёл с ума как будто!
Как тут сладить с головой?!
Преуспевши в лицедействе,
всё трудней давать прогноз…
Хорошо б остаться в детстве!
В добром мире сладких грёз…
Поиграть в машинки с папой…
…"папа" умер?… Ничего!
Можно с мишкой косолапым
распластаться существом
и, слюнями пол мусоля,
тарахтеть мотором: дыр-р-р!
Вспомнить песню комсомола
про студентов и Сибирь…
Маршируя с барабаном,
прогорланить марш про БАМ
и задорным мальчуганом
пробежаться по дворам!
На окраинах немало
нас, подобных салажне́, –
тех, кто ждёт давно сигнала
повизжать, как шимпанзе.
Можно даже без зазренья
в клумбе кучу навалить
с извращённостью стремленья
напроказить, насолить…
Можно кошку стукнуть палкой,
камнем бить по воробьям
и с недюжинной смекалкой
спицу к лавке припаять!
Безответственность благая
станет манною небес,
порезвимся — загуляем! —
пусть волнуется собе́с.
К чёрту горькие пилюли,
наплевать на внешний вид, –
можно даже в морду плюнуть
тем, кто в буйстве нас стыдит.
Мы деменцией гордимся, –
с ней, родимой, всё что хошь.
С ней прощаются убивства,
хоть с десяток укокошь!
Можно в бубен с нею тенькать,
можно пи́саться в кровать, –
коль либидо нет давненько,
можно "шлангом" всех пугать!
Сидят на дачах старенькие ВОХРы и щурятся на солнце сквозь очки.
Послушаешь про них — так прямо волки, а поглядишь — так ангелы почти.
Их добрые глаза — как два болотца — застенчиво мерцают из глазниц,
в них нет желанья с кем-нибудь бороться, в них нет мечты кого-нибудь казнить.
Они не мстят, не злятся, не стращают, не обещают взять нас в оборот, —
они великодушно нам прощают все камни в их увядший огород.
Да, был грешок… Такое было время… И Сталин виноват, чего уж там!..
Да, многих жаль… И жаль того еврея, который оказался Мандельштам…
Послушать их — и сам начнёшь стыдиться за слов своих и мыслей прежний сор:
нельзя во всех грехах винить статиста, коль был ещё и главный режиссёр.
…Но вдруг в глазу, сощуренном нестрого, слезящемся прозрачной милото́й,
сверкнёт зрачок, опасный как остро́га. Осмысленный. Жестокий. Молодой.
И в воздухе пахнёт козлом и серой, и загустеет магмою озон,
и радуга над речкой станет серой, как серые шлагбаумы у зон.
Собьются в кучу женщины и дети. Завоют псы. Осыплются сады.
И жизнь на миг замрёт на белом свете от острого предчувствия беды.
По всей Руси — от Лены и до Волги — прокатятся подземные толчки…
…Сидят на дачах старенькие ВОХРы и щурятся на солнце сквозь очки…
