. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Saulire, кабак, за рюмкой чая сижу, над рифмой хохоча С собою камни волоча, лавины сходят, грохоча
Уснул, французский изучая Ах, до чего жизнь замеча...
(CharlieWalikota. Гумилёв и Куршевель)
*Saulire — гора на горнолыжном курорте Куршевель во Франции.
Quiproquo в Куршевеле
Мы с сестрицей две недели
отрывались в Куршевеле,
с придыханием глазели
на вершины снежных Альп.
В ресторане на диване
вспоминали, как с папаней
поглощали в Дилиджане
дижести́в с люля-кебаб…
Здесь — совсем другое дело!
Я турфирму приглядела,
и бабло зашелестело, —
есть нефтяники в семье!
Про курорт инфу погуглив,
нарастили с sister букли,
чтобы выглядеть, как куклы.
Зажигать хотим с месье!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
К нам подсели два "гарсона" —
два хлыща из-за кордона.
Обратились беспардонно:
"Are you on vacation girl?"
«Мы — сестрички из Канады.
Папик наш весьма богатый», –
выразительным каскадом
говорю, впери́вшись в пол,
на чистейшем на английском,
бултыхая льдинки в виски…
А месьё глядел на сиськи
и мур-р-рлыкал про лямур-р-р
в предвкушеньи бурной ночи...
Три часа мозги морочил!
Нет — сказать: давай заскочим
в деревеньку Le Lac Bleu.
В обстановочке кава́йной,
под лиричный бас регтайма,
проследили с sister тайно,
когда те пошли в клозет…
(ох, и жирные моллюски!)
Оба селезня французских
меж собой трещат по-русски!
чисто — матом! тет-а-тет!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Так вы русские, парняги?!
Ладно, квиты... но без шняги
по ушам нам ездить па́ки
типа "you are our one true love".
Чё? заму́тим "трали-вали"?» …
В люксо-номер заказали
водку, Pétrus, к ним — тимба́ли,
на приличья наплевав.
Нахлестались чрезвычайно!
и ресе́пшн впала в крайность,
по-немецки "руссиш швайне"
верещала нам мамзель…
Мы роптали: "Эй, товарищ!
понапрасну зубы скалишь!"
Постояльцы ж возмущались, —
на ушах стоял отель…
Без стеснений мы гудели
на шикарном Куршевеле, –
ноу про́блемс в самом деле,
счёт прикинут и схлебнут.
Мы ваще-то их балу́ем!
Твёрдый нал везём буржуям, –
пусть запомнят чистоплюи
развесёлый русский бунт!
Послесловие:
Иллюстрация — коллаж с рисунком художника Михаила Шемякина, друга Поэта Владимира Высоцкого, к его стихотворению «Французские бесы» (2005 год)
* Quiproquo ("квипрокво" от лат. qui pro quo — «кто вместо кого») — происшествие, недоразумение; фразеологизм, обозначающий путаницу, связанную с тем, что кто-то или что-то принимается за кого-то или что-то другое. ** "Are you on vacation girl?" (англ.) — "Вы на отдыхе, девушка?" *** па́ки (устар. и шутл.) — опять, снова **** "you are our one true love" (англ.) — "вы наша единственная настоящая любовь"
Открытые двери больниц, жандармерий, –
предельно натянута нить.
Французские бесы — большие балбесы, но тоже умеют кружить!
Я где-то точно наследил, последствия предвижу,
меня сегодня бес водил по городу Парижу,
канючил: "Выпей-ка бокал! Послушай-ка гитары!"
Таскал по русским кабакам, где — венгры да болгары.
Я рвался на природу, в лес, хотел в траву и в воду,
но это был — французский бес, он не любил природу
Мы — как сбежали из тюрьмы, веди куда угодно,
пьянели и трезвели мы всегда поочередно.
И бес водил, и пели мы, и плакали свободно,
а друг мой — гений всех времен, безумец и повеса!
Когда бывал в сознанье он, седлал хромого беса,
трезвея, он вставал под душ, изничтожая вялость,
и бесу наших русских душ сгубить не удавалось.
А то, что друг мой сотворил — от бога, не от беса,
он крупного помола был, крутого был замеса, –
его снутри не провернёшь ни острым, ни тяжелым,
хотя он огорожен сплошь враждебным частоколом!
Хотя он огорожен сплошь враждебным частоколом,
пить наши пьяные умы считали делом кровным, –
чего наговорили мы и правым, и виновным!
Нить порвалась — и понеслась, спасайте наши шкуры!
Больницы плакали по нас, а также префектуры.
Мы лезли к бесу в кабалу, с гранатами — под танки,
блестели слёзы на полу, а в них тускнели франки.
Цыгане пели нам про шаль и скрипками качали,
вливали в нас тоску-печаль — по горло в нас печали!
Вливали в нас тоску-печаль, по горло в нас печали,
уж влага из ушей лилась, — всё чушь глупее чуши,
Но скрипки снова эту мразь заталкивали в души.
Армян в браслетах и серьгах икрой кормили где-то,
а друг мой в чёрных сапогах стрелял из пистолета.
Набрякли жилы, и в крови образовались сгустки,
и бес, сидевший визави, хихикал по-французски.
Всё в этой жизни — суета, плевать на префектуры!
Мой друг подписывал счета и раздавал купюры.
Мой друг подписывал счета и раздавал купюры…
Распахнуты двери больниц, жандармерий, –
предельно натянута нить.
Французские бесы — такие балбесы!
Но тоже умеют кружить.
«Когда ты должен организовать что-нибудь довольно масштабное (ну, скажем, миллиарда на полтора зрителей), у тебя есть два варианта. Провести всё максимально безлико и аккуратно, чтобы не потратить слишком много денег и, не дай бог, никого не обидеть. Или — устроить перформанс, который точно зацепит всех, но при этом вызовет цунами общественного осуждения… После Олимпиады в Сочи прошло целых четыре Олимпиады. И каждое новое открытие всё больше клонило в сон. Париж не мог себе позволить сделать что-то обычное. Во-первых, потому что это, чёрт побери, Париж, а не какой-нибудь Пхенчхан… Токио 2020 и Пекин 2022 из-за ковидных ограничений больше напоминали концлагерь, чем спортивный праздник. Нужно было забабахать грандиозное шоу… Рецепт экстренного отвлечения внимания от проблем оказался довольно замысловат, но сработал… И уже очевидно, что это будет самое рейтинговое событие года. А мы же помним, что всё, кроме некролога — это хороший пиар…»
(спортивный комментатор «Матч ТВ» Павел Занозин)
