Цель наметил наводчик – девятый этаж,
Подплываем к заветной квартире.
Чтобы там без мокрухи – такой инструктаж,
Правда, случай – король в нашем мире.
Хоть предчувствие худо, была не была,
Звоню в дверь, открывает не глядя.
Эх, куда ты, нелёгкая, нас привела?
С этим парнем, пожалуй, не сладим.
Мы вломились, я парня держу под ножом,
Его в схватке слегка поцарапал.
Пересохло во рту, вот сейчас бы боржом.
Кровь с руки его капает на пол.
Оба кореша чинят тем временем шмон,
Набивая карманы и сумки.
Сам хозяин же выглядит, будто не он,
Будто я повредил себе руки.
«Эй, линяем, кончай его там, наконец,
От него будет проку не густо».
«Мужики, не губите, – взмолился жилец, –
Покажу, где хранится капуста».
Нам зелёные в снах рисовались не раз,
От восторга слегка зазнобило.
В ту минуту никто не заметил из нас,
Как у парня возникла дубина.
Продолжение я вспоминаю с трудом:
Вся посуда и люстры – в стекляшки,
Кровь на стенах, Гоморра, Содом,
И мой росчерк пером по тельняшке.
Отступаем к двери, оставляя товар,
Инструмент и другие вещдоки,
А за нами хозяин свирепый, как мавр,
Весь в кровищи и, видимо, в шоке.
На втором этаже он обмяк, как мешок.
Удираем, позорные твари.
В своей жизни не видел я столько кишок,
Их в охапке удерживал парень.
По кровавым следам шли менты по пятам.
Солнце круто катилось к закату.
Мы желанной добычею стали ментам,
Жутко падким до нашего брата.
Как я Бога молил, чтоб остался он жив,
И не зря, к счастью, так оказалось,
Что мой нож под тельняшкой свой след проложил
Чуть повыше, на самую малость.
Он – десантник, я это узнал на суде.
На троих нам пришили двадцатник.
Не забуду теперь никогда и нигде,
Что спаситель мой – бывший десантник.
Только он мне – судья, адвокат, прокурор.
Вершил суд он один триединый.
Нет, братва, извините, я больше не вор,
Ты прощай, воровская малина!
|
