В тридцати милях от Гольфстрима
Слышу ветра надрывный вой.
Вода прибывает неумолимо,
Рыбаки плывут домой,
Но старик из другого квартала
Почесал неспешно свой нос
И, сделав глоток бурбона немалый,
Посмотрев на меня, произнёс:
“Я родился на озере Пончартрейн
Под Луизианской луной.
Не боюсь ураганов и долгих дождей –
Здесь гостят они каждой весной.
Большая вода – большая беда –
Всё крушит, как злой великан,
Но будьте тверды, что не хватит воды,
Чтобы смыть Новый Орлеан.”
Приехал спец из Чикаго,
Дабы дамбу немного поднять.
Он сказал, что согласно бумагам,
Надо сделать выше футов на 5,
Но старик из другого квартала
Произнёс, почесав снова нос:
“Воды до утра уже здесь будет мало,
И вернётся малец в Иллинойс.”
“Я родился на озере Пончартрейн
Под Луизианской луной.
Не боюсь ураганов и долгих дождей –
Здесь гостят они каждой весной.
Большая вода – большая беда –
Всё крушит, как злой великан,
Но будьте тверды, что не хватит воды,
Чтобы смыть Новый Орлеан.”
В тридцати милях от Гольфстрима
Слышу ветра надрывный вой.
Вода прибывает неумолимо,
Рыбаки плывут домой,
Но старик из другого квартала
Почесал неспешно свой нос
И, сделав глоток бурбона немалый,
Посмотрев на меня, произнёс:
“Я родился на озере Пончартрейн
Под Луизианской луной.
Не боюсь ураганов и долгих дождей –
Здесь гостят они каждой весной.
Большая вода – большая беда –
Всё крушит, как злой великан,
Но нет той беды, и нет той воды,
Что сметут Новый Орлеан.”
|