О короле и рыцаре рассказ мой без прикрас.
Один из них убийцею всю жизнь провел в бегах.
Другой всегда уверен был что прав,
Себя превозносил над всеми.
То убеждение опасным было упущением.
Итог обоих – крах.
Что ж, пожалуй, о рыцаре сначала.
Из града в град и из страны в страну
Ты странствуешь с оружием и титулом своим.
Кому-то руку ты подашь,
Кому-то в спину меч вонзишь без сожаленья.
Иной разбойник благороднее в сто раз,
Покажется с тобою во сравненье.
Коня в чужие земли направляя,
Сражений жаждешь, алчностью гоним.
Богатую победу предвкушая
Ты упоен победой и собой самим.
Спешишь за славой с лентой на древке
Девизом благородным на щите сверкая.
Но беспощаден меч в твоей руке,
Когда пред ним судьба и жизнь чужая.
И для того ты отчий дом покинул,
Чтоб смерть другим неся
Свое богатство преумножить.
Но знай, самоуверенность твоя,
Однажды сбросит с резвого коня.
Собьется шлем, иль голова со шлемом вместе
С плеч слетит ко чьей-то чести.
Никто не станет сожалеть о гибели твоей.
Словами праведника прикрываясь
Ты злу служил. И как злодей,
Остался в памяти людей.
О короле… история сия
Не одного правителя утешить не смогла бы.
В своем дворце, как в клетке ты сидишь.
Не спрятаться, не убежать и не куда не деться.
А жизнь твоя одной лишь лжи подчинена.
И сам ты лжешь, и лгут тебе другие,
Все те, кого еще не одолела лень.
Давно не радует тебя прекрасный день.
Садов зеленый рай не манит.
Напыщенность и важность гордеца,
А в голове-то пусто так, что даже гулко.
О избалованное взрослое дитя!
Твоя игрушка целая страна.
И никогда не знал ты лиха.
Вокруг тебя всегда все было тихо
Не знал людей ты горькой доли,
И боли вдов, супруги чьи и сыновья
Уж не вернутся никогда с войны,
Так легкомысленно развязанной тобою.
Не знал нужды, любви, и жалости не знал.
Все лишь себе и для себя!
О как же страшно тебе наедине с собой остаться
И в зеркале с собою повстречаться.
Когда бессонными ночами
Голос совести своей ты заглушаешь.
Ты раб в оковах золотых.
Правитель? Нет! Тобою правят,
Все решают, а ты лишь занавес для них! |
И как это ни странно, но в дурном расположении духа лирика иногда пишется куда лучше.