ВЕТЕРАН
Себе налейте-ка, сынки
Пить в одиночку не с руки,
Я ж не алкаш какой-нибудь
Да просто нынче не уснуть.
Сегодня просто день такой
Почти полвека, как рукой
И вы не спите погляжу,
Ну, что ж, тогда я расскажу
Хоть я рассказчик никакой
Но, вот, глядите-ка, живой.
А ведь из тех далёких лет
Живых солдат почти уж нет.
Ты, видно, мыслишь, генерал?
Орёл, Берлин, да Прагу брал?
Он лишь на карте фрицев бил
Неплохо ел и сладко пил.
А города-то брал солдат
Обычный спирт, да русский мат.
Из тех, кто был в передовой
Едва ли кто пришёл живой.
В живых остался только тыл:
Те, кто снабжал, возил, лечил.
Сейчас – вояки! На все сто!
Но это, братцы, всё не то.
Я всю войну тогда пропёр
Лечила водка, грел костёр
Здоров я был невпроворот
Один свалить мог целый взвод.
И ранен был всего лишь раз
Когда бои шли за Кавказ.
Решили – всё отвоевал,
Но фельдшер наш меня поднял.
Четыре пули он извлёк.
И сразу я – под козырёк!
И возвратился снова в строй
В родную роту, снова в бой.
Себя от пули не берёг
Три раза быть убитым мог
Вся рота трижды полегла
А мне, как видишь, не хрена!
Шёл сорок пятый, месяц май,
И позади уже Дунай
Победу чуяли нутром,
Не сомневались – доживём!
Забыл. Тогда я ротным стал,
Наш ротный ногу потерял,
В конце войны, ну, как назло
Хороший парень, жаль его.
Тут, как на грех, укрепрайон
И фрицев – целый гарнизон
И чуют, суки, смертный час
И бьются, как в последний раз
Их дзот стоит на высоте
А нам не спрятаться нигде
С земли не оторвать лица
Ох, не жалел фашист свинца.
Его бы пушкой зацепить
Да, что об этом говорить.
Отстали пушки и обоз
Ну, словом, полк наш в землю врос.
А политрук орёт: давай!
В атаку роту поднимай,
Высотку взять любой ценой,
Возьмёшь – считай, что ты герой.
А я: С наскока не возьмём
Не за понюшку пропадём
Пусть этот дзот огнём горит
Смертями я по горло сыт.
Чрез пару дней войне конец,
А в дзоте есть на всех свинец
Не трудно роту мне поднять,
Но для чего нам пропадать?
Мы сто парней положим тут
А их четыре года ждут
Не нужен мне на душу грех..
Ну а в ответ лишь злобный смех.
Тут политрук орёт – за мной!
И роту тащит за собой
Не пробежал и пять шагов,
Три пули в грудь и был таков.
А рота всё же поднялась
Натужно к смерти понеслась.
Кричу: ложись! А толку что?
Ведь я один, а их все сто.
И получаса не прошло
В живых осталось – никого.
А тут и пушки подошли
И дзот за пять минут смели.
Едва закончилась война
С меня состригли ордена
Пятнадцать лет, клеймо врага
И вместо Волги – Колыма.
Потом к родным – воротят нос,
Сюда вернулся и прирос.
Лесничу, охраняю лес
Один средь этих тихих мест.
Себя мне не в чем обвинить,
За то лишь, что остался жить.
За то, что роту я не спас
За это каюсь и сейчас…
Ну, вот, и все мои дела
Как сажа жизнь моя бела
Осталось мне совсем чуть-чуть
Чтоб навсегда уже уснуть.
Чего вы тут нашли, сынки?
Ведь после вас – одни пеньки.
Вон видишь рощу тополей?
Ведь это – сто моих парней.
Полвека скоро будет им
Неужто мы им не дадим?
Покоя, только и всего
Другого им не суждено… |