На стекле окна можно различить тонкую сетку из тёмных линий. Почему я никогда прежде не обращал на них внимание? Может, потому что в раздевалке ещё ни разу не было так тихо и безлюдно, и я не сидел, предоставленный сам себе, меланхолично рассматривая белые облака, лениво плывущие над крышами домов.?
Тишина неприятно давит на уши, словно кто-то недобрый приложил две большие подушки к моей голове и удерживает их. Остальных выгнали ещё за полчаса до нашего прихода и остался лишь хмурый крепыш с бритой загорелой головой, едва торчащей над покатыми плечами. Он выдаёт нам оружие с таким выражением на лице, словно перед ним находятся злейшие враги. А возможно, он и реально так считает. Многие до сих пор винят именно меня в том, что произошло со Степанычем.
Не хочется даже шевелиться. Хочется просто откинуться на спинку стула и зажмуриться. Однако чёртовы веки и не думаю подчиняться, так что я продолжаю рассматривать облака за тонкой паутиной тёмных линий.
До начала операции – ещё прорва времени, поэтому меня никто не тревожит. Ещё есть время посидеть и хорошенько обдумать…Вот только, что именно? Брифинг у Папы или то, что происходило параллельно ему? То, о чём знаю я один. И то, из-за чего хочется взять пистолет, приложить к виску и…Не ломать голову, как поступать дальше.
Нет, я никогда не был слабаком, который ищет утешения и спасения в смерти т даже катастрофа, превратившая жизнь в ничто, не смогла заставить меня сдаться. Дело тут совсем в другом.
Поэтому я вспоминаю и думаю. Нужно взвесить всё.
Ну что же, для начала Папа рассказывает нам о предстоящей операции. И да, особо рассказывать ему нечего: нам предстоит опуститься на нижний уровень недостроенной ветки метро и через свежепрорытый тоннель проникнуть в сеть переходов, которые враг выкопал под городом. Даже по очень осторожным прогнозам, сеть эта очень велика и разветвлена почище, какой-нибудь грибницы. Абсолютно не представляю, как такое можно заблокировать. Судя по некоторым мыслям, высказанным вслух, Папа тоже не представляет.
Но наша задача в этот раз – просто исследовать проходы. И как я догадываюсь, в очередной раз подставиться, чтобы враг попытался сотворить со мной нечто эдакое, что поможет нашим умникам определить его намерения.
Зина с прищуром смотрит на меня и покачивает ногой, закинутой за ногу. Она сидит на краешке Папиного стола. Полковник морщится, глядя на вопиющее нарушение дисциплины и субординации, но почему-то молчит.
- Я так понимаю, - Федя поднимает голову и в упор смотрит на Папу. Кажется, от их сталкивающихся взглядов в середине комнаты громыхнёт взрыв, - что главной целью этой эскапады, станет очередное исследование способностей Лё…капитана Громова. Может уже достаточно использовать его в качестве хрен пойми кого?
- Ну почему же, хрен пойми кого, - улыбка на лице Нади кажется приклеенной. Сама Кротова смотрит не на Папу – на Настю. – В качестве лабораторной мыши и приманки одновременно, да?
- Вообще-то сам Лёня тоже здесь, - хмыкает Зина. – Не думаете, что от подобной заботы у мальчика и вовсе кукуха потечёт?
- А от другого у него кукуха потечь не может? – не пойму, серьёзен Егор или нет, но рожа у него дубовая – что тебе деревянная маска.
Я молчу. Отчасти потому что, от всех этих дрязг хочется удрать куда-нибудь подальше, хоть и к самому чёрту. Мало произошедшего с Варей, так ещё и близкие друзья словно с цепи все посрывались. И Папа, который прежде в момент осаживал скандалистов, сейчас молча сидит за столом и кажется древним, будто языческий истукан. Всё, полковник перестал играть в гляделки с Федей и перевёл взгляд на меня.
Но всё это вторично и даже неважно по сравнению с одной вещью, которая не даёт мне покоя с самого начала брифинга.
В воздухе раздевалки смешались запахи пота, каких-то одеколонов с дезодорантами и резкой терпкой химии. От этой смеси свербит в носу и першит в горле. Я открываю бутылку с водой и делаю несколько глотков. Вода отдаёт той же химией, так что возможно чёртовы ароматы лишь мерещатся моему повреждённому мозгу. Кто-то из пиджаков утверждал, что подобные галлюцинации вполне возможны.
Ну, раз уж все остальные имеются в наличии, так почему бы и нет?
Подбрасываю бутылку на ладони, испытывая сильное желание запустить ею в окно. Проверить, выдержит ли армированное стекло. Выдыхаю и ставлю несчастный сосуд обратно: в конце концов он ни в чём не виноват.
Во всём виноват один я.
Так вот, в тот момент, когда я открываю дверь Папиного кабинета и вхожу внутрь, в стене напротив тоже открывается дверь и в комнату входит человек. При том, что в противопожарной стене никогда не было двери и зеркала, чтобы отразить моё появление, там тоже нет.
Да и вошедший совсем не человек.
Наверное.
Это всё та же женщина, которая регулярно появляется в моих кошмарах. Даже толком не рассмотрев её, я понимаю это так же чётко, как и то, что за окнами – ясный день и солнечные лучи пересекают пол, подобно дорожной разметке. Пересекают, доходят до стены и…
Вот только боковой стены кабинета сейчас нет. Напротив Папиного стола – ещё одна комната. Она зеркально отражает кабинет Алексея Константиновича. Там даже имеется некое карикатурное подобие полковничьего стола и кресло, больше похожее на трон из струящегося мрака.
Чёрная женщина, покачивая бёдрами медленно удаляется вглубь зеркальной комнаты и неторопливо занимает место на тёмном престоле. Я не вижу её лица, но почему-то кажется, что губы неизвестной сложены в улыбке.
- Ты чего столбом стал? – Фёдор подталкивает меня в спину. – Как призрака увидел. Или…увидел? Лёня, с тобой всё в порядке?
- Почти, - говорю я и прохожу к своему креслу. Очень трудно делать вид, что всё в норме, когда с тобой происходит нечто эдакое. И ведь обидно же, что эту чертовщину вижу только я один.
Папа задумчиво щиплет подбородок, уставившись в экран монитора, поэтому момент моего замешательства упускает. А вот Зина поджимает губы, сводит тонкие брови и внимательно рассматривает стену, за которой я вижу ещё одну комнату. Понятное дело, Лец ничего не сумеет там увидеть, так что Зина лишь покачивает головой.
Все собираются, рассаживаются и Папа принимается за своё брифинговое бла-бла. Задача предстоит весьма нетривиальная, поэтому все слушают инструктаж с повышенным вниманием.
Все, кроме меня.
Потому что я непрерывно ощущаю взгляд непрошеной гостьи на затылке, так что всё время хочется обернуться. Оглянуться и убедиться, что я ещё не окончательно сошёл с ума.
И ещё один вопрос упрямым дятлом лупит в висок: если пришелица не плод моего больного воображения, а реальная посланница вражеских сил? Ведь получается, что сейчас она слушает инструктаж Папы, а значит – в курсе всех наших замыслов. Может мне стоит остановить полковника, объяснить в чём дело?
Чёрт! Хрен, кто мне поверит. Скорее всего получу очередную вкусную пилюлю от Насти и дружеский совет держать себя в руках.
- Наши полномочия, - Фёдор щёлкает пальцами. – А то, как-то всё расплывчато: зайти, продвинуться, проверить степень инфицирования, - тему со мной, видимо решили на время отодвинуть, ибо уж очень она нервирует буквально всех присутствующих. Оно и к лучшему, да и мне много спокойнее не находиться в фокусе всеобщего внимания. Если бы ещё так не зудел затылок; как же хочется оглянуться! Даже шея задеревенела. – Вступать ли в активное противодействие или при первом же контакте отступить?
- Молчанов, - Папа легко постукивает кулаком по столу, - ты мне эту дурацкую канцелярщину брось! И без того вижу, что ты дуешься, как мышь на крупу. Не я виноват, что в сортире воняет дерьмом, - Надя косится на Настю, а та делает вид, будто что-то читает в планшете, - И вопросы твои дурацкие: естественно, при первом же укусе за пятку, не обязательно тут же бросаться наутёк.
- Пуглив стал наш командир, - бормочет Кротова. – От всякого куста шарахается.
- И правильно, между прочим, делает, - машет незажжённой сигаретой Зина, - ибо в наших кустах что угодно может таиться. Хорошо, если обычный волчок. Ну, тот что просто за бочок укусит.
- Обрати внимание, как много они шутят, - низкий голос обволакивает со всех сторон, пеленает и баюкает. – А знаешь, почему? Потому что до смерти напуганы.
- Итак, ваша задача: придвинуться, как можно дальше, - Папа откидывается на спинку кресла. – Естественно, никто и не думает требовать, что вы положили живот в неравном бою. Однако же, уровень вашей подготовки вполне достаточен, чтобы завалить пару-тройку опарышей.
- А ведь он считает, что твоё участие в операции позволит справится и с угрозой посерьёзнее, - незваная гостья хмыкает. – Боюсь, что всех вас ожидает весьма неприятный сюрприз.
Это важная информация. Теперь я как-то должен предупредить, что группу ожидает некая пакость, но опять же, мать его, не знаю, как. Однако, чувство долга сильнее, чем опасение прослыть чокнутым. Поэтому откашливаюсь и поднимаю руку. Все умолкают и сморят на меня.
- Мне кажется, что Алексей Константинович делает ставку на мои новые способности, - Папа непроизвольно кивает, а Зина и Фёдор синхронно улыбаются. Невесело так улыбаются. – Однако же, никто пока не знает, какой предел прочности у этой ерунды и не даст ли она сбой в самый неподходящий момент. А если я просто во время боя возьму и потеряю сознание?
- Громов, не бери на себя слишком много, - Папа грозит пальцем. – То, на что я делаю ставку, тебя не касается, ясно? Ты – не пуп земли и не единственный боец в группе, так что, даже если произойдёт некий сбой, твои товарищи вполне способны постоять за себя и бе твоих, хм, суперспособностей. Всё, закрыли тему.
- Гордыня, мой друг, - Егор хлопает меня по плечу. – Ишь ты, суперспособный какой!
- Он прав, - комментирует невидимая всем гостья. – И ты сам знаешь лучшее лекарство от подобного недуга: смирение.
Как-то нелепо слышать о смирении, от чёрного призрака, олицетворяющего наших безжалостных врагов. Скорее подобное пристало вещать священникам, но те последнее время не слишком болтают о непротивлении злу насилием. Понимают бородатые: не станешь противиться – подохнешь.
- Когда ваши священнослужители говорят о смирении, - чёрт, неужели она читает мои мысли? Или всё это и впрямь – плод моего воображения? - то имеют в виду конечную цель, а для нас с тобой смирение – лишь очередная ступень к достижению вершины. Ступень, одна из многих, которые нам предстоит преодолеть.
В висках стучит. Меня не так волнует высказанная мысль, как то, что гостья впервые соединила себя и меня в некое общее: «мы». И честно говоря, мне это совсем не нравится.
Вот вообще ни хрена не нравится.
Папа запускает проектор и демонтирует карты шахты, куда нам предстоит спуститься. Потом идёт видеоряд заброшенного метро и собственно пролома, ведущего в подземный лабиринт, вырытый противником. И если само метро смотрится просто неприятно, то чёрная дыра, с мигающими индикаторами движения, выглядит весьма зловеще.
- Как ход в преисподнюю, - замечает Надя.
- Так и есть, - хмыкает Зина. – И черти, как я думаю, имеются в полном комплекте. Да, кстати, связь там не пашет.
- Ничего нового, - сумрачно говорит Федя. – Скоро на задание голубей станем брать. Голубиная почта – самая надёжная.
-
