Кумпарсита

и начала кататься по комнате, виртуозно объезжая каж-дого из членов семьи в этой неразберихе.
Отец начал чистить картошку. Мама – хлопотать по столу. Кот Кисмай – нагло стаскивать с конца разделочной доски только что отрезанный кусок селедки…
Дед и баба Нюся сидели рядом, как на фото-графии в день свадьбы, что висела над их кроватью, – торжественные и несчастные – со своей, известной только им тайной, быть может, еще более острой, чем этот фашистский осколок от снаряда – кусочек смерти, сидевший в деде почти четверть века …
Минутного счастья словно уже и не было. Но они сидели рядом, как-то по-особому выпрямившись, не суетясь, на равных. Не припомню, чтобы когда-нибудь они еще сидели вот так. В какой-то момент дед даже обнял ее и ласково сказал:
- Ну, где там блюдце? Дай-ка еще раз эту, кумпарсит ее стерву, пощупаю…
А потом привычным жестом взял гармонь, меха которой вновь разлетались и съезжались картами Таро. И он чувствовал себя победителем в яростном поединке с судьбою, прорвавшись сквозь дым войны в бесконечную высь неба.

*
Странная страна Израиль. В Музее Катастрофы знают о каждом из шести миллионов Шоа… Только вот ту же историю в школах здесь учат странно. Однажды после одного из уроков истории моя дочь пришла и заявила, что во Второй мировой войне победили американцы…
- А евреи от какой страны воевали? – спросил ее муж.
- От США… – без тени сомнения ответила она.
- Гм… – задумался муж и невольно почесал затылок. - А что такое Великая Отечественная война ты знаешь? Сколько времени она составила во Второй мировой? Вообще, откуда в Израиле русские ветераны взялись?
- Да не говорили нам об этом! – с нескрываемым раздражением возмутилась она.
- Видишь ли, – обращаясь к дочери и пытаясь прояснить недоумение, с грустью сказал муж, – не ты одна не знаешь своих прадедов. Так сложилось, что мы с мамой не рассказывали тебе об этом. Нет их могил здесь, вот на нет – и спроса нет… А война такими гусеницами прошлась по нашей семье… Только в роду Княжицких – по линии твоей бабушки Зины – погибло 45 человек. Ее отец, Григорий Княжицкий, похоронен в братской могиле под Калининградом. Отец твоего деда Наума, Борис Подольский, пропал без вести. Его имени нет даже в архиве Музея Катастрофы, потому что не сожгли его, не расстреляли, стерли с лица земли. Так что не чьи-то – твои бабушка и дедушка – испили безотцовщину сполна. Я, как и многие в нашем поколении, понятия не имел, что значит дед.
Правда, не знаю, что горше… В памяти твоей мамы остался слепой инвалид – человек с исковер-канной войной психикой... И вот ведь что: все из нашей России-матушки, а не из Америки… Если б не Сталинградская битва на Волге, трудно сказать, вообще что было бы … Просто в современной политике сместились исторические акценты…

*
А передо мной стояли невидящие глаза деда, из зрачков которых, булавками до самых головок четырнадцать лет на меня глядела война…
Он ведь не просто так умер…
Все вокруг только и говорили, что об экска-ваторе, который должен был выровнять дачную территорию…
А дед был не в состоянии расстаться со своими деревьями, которых никогда не видел, но знал на ощупь выращенные им яндык, белый налив и карликовую вишню. Они одни молча его понимали. И не мог он с ними проститься… А в один день не выдержал… напился и… спилил … В возбуждении дед плохо ориентировался, оступился и упал спиной на обрубок…
От сильного удара и неестественного положения оставшийся в легком осколок резко сдвинулся и подался с места. Заостренными углами, словно свастикой, он распорол бронх. Открылось легочное кровотечение. Вокруг не было ни души. Лишь спиленные им беспомощные яблони и карликовая вишня. Они лежали, истекая весенним соком. Бело-розовые лепестки их цветов, как в нехитром обряде, устремились к распластанному по земле телу деда, прилипая к его потному лицу, немного засаленной одежде, разливающейся под ним луже крови…

Смерть деда меня потрясла… Она была равной смерти на поле брани, как уже позже объяснил нам врач. Осколок гитлеровского снаряда мог бы убить его мгновенно – там, на войне, во время боя... Но он застрял между крупными сосудами (медики называют это бифуркация) и догнал деда через три десятка лет, довершив судьбу своей жертвы.
Мы похоронили деда рядом с его боевым напарником – связистом-кабельщиком Александром Кожевниковым.
*
Это произошло тогда, когда деду казалось, что он победил судьбу, собственноручно вырезав бритвой осколок у виска… Но мир подобен срубленным зимою деревьям. Примерзнув к земле стершимися профилями наших предков, они ожидают метели, как белого проливного ливня... Впрочем, память…
Дворец конгрессов в Иерусалиме. Гармонист из Аргентины. Довоенная фотография деда – в сосно-вой рамке между трюмо и кроватью. Кумпарсита под перезвон колокольчиков на татарской гармони. Бугор, усыпанный пылающими, как капли крови, маками…
Январь-февраль 2006 года