Дэвид Баррен устало глядел на дорогу. Бесконечный фривей ровно, почти без толчков, стелился под колеса его мощного грузовика с выхлопной трубой, торчащей вверх, как у паровоза. Дэв вертел огромную баранку механически, не задумываясь. Работали инстинкты дальнобойщика с десятилетним стажем. Таким образом, его освобожденный мозг мог думать о постороннем, обо все, о чем приятно думать мужчине в расцвете сил. Например: о том, как он вернется из рейса, войдет в свой маленький, но собственный дом, где его встретит заботливая жена Сабина и послушные дети – шестилетний крепыш Крис и тринадцатилетняя Маржа.
Хотя, если честно сказать, не такие уж и послушные его детки. Если Крис еще как-то управляем, с восторгом смотрит в рот отцу, особенно, когда тот рассказывает что-нибудь интересное, — то Маржа уже частенько стала натягивать вожжи родительской опеки. Такой у неё сейчас возраст. За ней сейчас нужен глаз да глаз. А он все время в разъездах… Ну да Сабина присмотрит, даром что ли домохозяйка, а если потребуется его мужской кулак…
Дэвид Баррен протянул руку и включил плейер, в электронном меню выбрал группу Blackmore’s Night и ткнул твердым пальцем в «play». Откинулся на спинку мягкого кресла-сидения. Хорошо ему было в кабине, уютно, как в материнской утробе…
Некоторое время спустя, Дэв проснулся от рева авральной сирены – сработало притивосонное устройство. Когда его голова наклонилась ниже положенного уровня, датчик, закрепленный на подбородке, коснулся датчика, закрепленного на груди. Электроника не хитрая, но действенная. Все дальнобойщики пользуются такими устройствами. Скольких парней спасло оно… Только вот Бобу Стинглу не помогло. Если он засыпал, то его невозможно было разбудить даже пушкой. Удивительно, как он еще продержался целых пять лет…
Дэв опять стал клевать носом. Чертово соло на скрипке его усыпляет. Надо завести что-нибудь повеселее. Дэв поставил кантри, заводная мелодия сразу взбодрила. Еще чашечку кофе и будет полный порядок.
Дэвид Баррен нажал на панели кнопку кофейного автомата. Через минуту мигнул зеленый огонек, и густая черная струя полилась в пластиковый стаканчик. Управляя одной левой рукой, Дэв осторожно отхлёбывал горячий напиток. С каждым глотком чувствовал, как улетучивается дремота, сознание приобретает кристальную чистоту.
За окном тьма накрыла леса и луга штата Висконсин. Шесть часов Дэв уж в пути, считай от самой канадской границы. Еще два часика покрутит баранку – и пора будет причаливать к какому-нибудь мотелю на ночевку.
За бортом похолодало, хотя он двигался на юг. В лучах галогеновых фар замельтешила снежная крупа, даже не крупа, а этакая морозная пыль. Настоящие снегопады еще впереди, а это лишь первые репетиции надвигающейся зимы. Но все равно нужно быть начеку. Скользко. Дэвид Баррен сжимает руль, мчится в белом потоке света. Почему-то вспомнился старикан Томас Джаглер, первый его учитель и напарник. Хотя маршруты у них были лишь внутри штата, но даже тогда ему, в буквальном смысле слова – необстрелянному юнцу, дороги казались бесконечными. «Представляешь себе Техас? – говорил Томас. — По Техасу можно ехать всю жизнь".
После смерти родителей Дэвид Баррен уехал из Техаса в Иллинойс, осел в Чикаго, и уже живя там, узнал, что Томаса расстреляли какие-то байкеры. Его машина вся была изрешечена пулями. Томаса угораздило влезть в разборку двух байкерских банд. Подобрал он попутчика, подстреленного в живот, хотел довести до госпиталя. Но тут его нагнали те, другие… Да… сам же Томас говорил, что попутчика надо выбирать осторожно, как грибы. Может попасться смертельно опасный… Но и без попутчика тоже не сладко. Как в одиночной камере. Целый день едешь-едешь, не с кем словом перемолвиться. Вот и приходится рисковать…
И тут Дэвид Баррен увидел попутчиков. В белых вихрях согбенные темные фигуры. Голосовали они довольно странно. Не подняв большой палец, как это делают все нормальные люди, а всей ладонью, точно просили слова на собрании. Подсознание посоветовало Дэву не останавливаться – странное всегда потенциально опасно. Но трезвый разум возражал: возможно, этим людям нужна помощь. До ближайшего городка еще черт знает сколько миль. Они тут на дороге могут околеть до смерти. Тем более, что одеты слишком легко. Нога Дэвида уже плавно давила на тормоз. Машина нехотя сбавляла скорость, чуть-чуть юзнула и стала останавливаться, гася инерцию. И вот тяжко вздохнула пневматика, и механическая громадина встала, чуть вздрагивая от вибрации работающего дизеля. Дэв не стал трогать ручник, на всякий случай, если что – по газам и адью, как говорил один знакомый француз из Канады.
Когда дверь с пассажирской стороны открылась, рука Дэва нащупала рукоятку «кольта-магнум» 38-го калибра, хранившегося в неприметном кармане за спинкой сидения. Вместе с холодом и ветром, ворвавшимся в кабину, в открытую щель просунулась голова мужчины. Скаля зубы, некоторые из которых были железными, мужчина что-то пролаял на незнакомом языке. Ступня Дэва уже легла было на педаль газа, когда мужчину отодвинули, и в салон заглянула женщина. Она что-то прорычала мужчине, и тот нехотя ретировался на задний план. Женщина заговорила по-английски с резким неприятным акцентом, но все же её хотя бы можно было понять.
— Подвезти нас, пожалста. Мы очень усталые. Все идем долго очень и никого нет здесь.
— Вам куда? – спросил Дэвид Баррен.
— Хорошо бы до Чикаго… Но согласны до любой большой город.
Дэв размышлял секунду. Женщина была более привлекательным существом, чем её спутник, хотя у неё тоже было несколько железных зубов. Наконец Дэв принял решение.
— О’кей! Могу довести до Стивенсон-Поинт. Садитесь.
— Спасибо вам…
Они полезли в кабину, и как ни странно, сели в правильном порядке: женщина – в середине, мужчина – с краю у двери. Одеты они были в новую, но уже грязную одежду. Мужчина расположился с глуповато-самодовольным выражением лица. А у женщины примечательным был рот — большой и красный. Присмотревшись, Дэв вычислил, что попутчикам его уже хорошо перевалило за двадцать лет. И путешествуют они автостопом отнюдь не из юношеского любопытства. Нужда гнала их по чужим странам. На это указывала и нездоровая кожа грубоватых лиц и преждевременные морщины – следы прожитых нелегких лет. От этих людей остро пахло чужаками. Возможно даже – опасными чужаками. Но свое решение Дэв менять, конечно же, не будет, ведь он мужчина.
Чтобы нарушить тягостное молчание, Дэв включил музыку. На тридцатой секунде воспроизведения, когда отзвучали вступительные такты и завыл певец, женщина сказала: «Aerosmith. Pink».
Дэвид Баррен щедро улыбнулся, показав большие передние зубы, как у мультипликационного героя — бесстрашного кролика Багса Банни.
— Вы хорошо знаете рок?
— Да, неплохо, — ответила женщина и тоже в ответ улыбнулась. Железные её зубы тускло сверкнули. Она тотчас поняла свою оплошность и сомкнула большие губы, густо намазанные помадой.
Чтобы не смущать женщину, Дэвид отвел взгляд, невольно опустил глаза. Зато у нее были красивые ноги. На одной коленке белела дырочка в колготке. Улыбка медленно сползла с лица Дэвида, когда он заметил, как блеснули злобные зеленые огоньки в глазах мужчины. Оказывается, он зорко следил за своей гёрл-френд. Всё правильно, так и должно быть. Нормальная мужская реакция.
— Простите за любопытство, — сказал Дэв. – Откуда вы родом?.. Из какой страны? Ведь вы не американцы?..
— Мы из России, — подтвердила его догадку попутчица.
— О! Россия! – воскликнул Дэвид Баррен.
Женщина подумала: «А если бы я сказала, что мы из Португалии, стал бы он подпрыгивать на сидении и базлать: «О, Португалия!». Он, поди, не знает даже, где эта чертова Португалия находится. Они ведь все тупые, эти американцы. Впрочем, про Россию они слыхали. Они знают только Америку и Россию. Ну еще Китай. И больше никого для них нет. Проклятые жлобы. Хотя этот мужик ничего…»
Дэвид Баррен заметил, что женщина взглянула на него более приветливо.
Поощренный этим взглядом, водитель задал уточняющий вопрос:
— Москва?
— Нет, — с садистским удовольствием ответила женщина, — Тамбов.
Дэв закатил глаза и непонимающе потряс головой. Женщина рассмеялась странным рычащим смехом.
— Меня зовут Дэвид, — представился дальнобойщик, хотел было протянуть руку, но передумал. Лишь приподнял свою ковбойскую шляпу – блеснул бритым черепом а ля Юл Бриннер.
— А меня Ольга… а его, – она кивнула на своего спутника, — Сергей.
Если бы американский дальнобойщик знал русскую литературу, то он мог бы воскликнуть: «О, Сергей! Как Сергей Есенин!» и еще что-нибудь добавить в этом роде. Тогда бы разговор существенно оживился. Но это всего лишь наши пустые мечты. Дэв не знал даже кто такая Айсидора Дункан. Так о чем говорить. Поэтому дух общения между хозяином машины и чужаками быстро выдохнулся.
Женщина отвернулась к своему спутнику и о чем-то заговорила с ним. Тот отвечал ей на своем варварском наречии. Дэв совершил лингвистический подвиг, вычленив из чуждой речи одну, весьма экспрессивную, часто повторяемую мужчиной фразу: «…уоб твоою мат…». Что она означала, Дэв, разумеется, знать не мог. Впрочем, он даже не уверен, что запомнил звучание фразы правильно.
«Вот как, подумал Дэвид Баррен, стало быть, они из России. По телевизору как-то говорили, что Россия – страна всеобщего кариеса, что у всех русских железные зубы. Дэв не верил этой болтовне, считая её пропагандой. Но вот он встретил русских, и у них действительно металлические зубы. Не все зубы железные, но коронки железные. Может и остальное, что говорят про Россию, тоже правда?»
— А скажите, — спросил Дэв, — это правда, что в России прямо по улицам ходят медведи?
— Правда, — ответила женщина. – Только бурых всех перестреляли, остались одни белые.
— О мой Бог! А как с едой? Говорят, у вас там люди голодают…
— Голодают, — согласилась женщина. – Жратвы никакой нет. Оставалось только пить кровь друг у друга.
— О Господи! Как же вы там жили?
— Вот потому и сбежали…
Женщина подумала, что надо бы осадить этого америкашку, что б не задавался.
— А вы сами родом из Техаса? – в свою очередь поинтересовалась
"Над лесом плыла луна; косясь на луну из-под остроконечных волчьих бровей" - а почему Вы слово "луна" с маленькой буквы написали? Речь ведь идёт о планет, значит это имя собственное.