плохо. Я не помнил никаких фактов из собственной биографии, но узнать вешалку для шляп и пальто, которая самостоятельно передвигалась по коридору, я мог.
Нечто подошло ближе, и теперь можно было детально его рассмотреть.
Это был робот. Невысокий, с бочкообразной грудной клеткой, с тощими палками манипуляторов и такими же ногами. Всю эту конструкцию венчала сфера, безусловно призванная имитировать человеческую голову. Сфера имела пару глаз-объективов и дырчатую панель в том месте, где должен был быть рот. Анна протянула руку в сторону робота, словно экскурсовод в музее у манекена, изображающего доисторического человека и сказала:
— Знакомьтесь, это наш Айрон.
Робот немедленно и с готовностью остановился.
— Айрон, это наш новый член экипажа, — обратилась Анна к роботу тоном, каким обычно обращаются к иностранцу или ребенку. — Зовите его Виктор.
— Очень приятно… — пробормотал я, разглядывая робота. — Не ожидал, честно говоря.
Тем временем Айрон холодным пластмассовым голосом спросил у Анны:
— Я познакомился. Можно следовать дальше?
— Да, Айрон, ты можешь идти.
Айрон пошел дальше, ничуть не выдавая походкой своей искусственной сущности — шел он довольно уверенно и быстро.
— Невероятно! Не знал, что такое возможно, — сказал я, глядя, как робот скрывается за какой-то дверью.
— А что вас удивляет? — спросила Анна.
— Не припомню, чтобы роботы были чем-то обычным, — развел я руками.
— Но вы же вообще ничего не помните, — ответила Анна и тут же осеклась: — Простите, я не хотела вас обидеть… Думаю, вы скоро привыкнете.
— К чему? — я кисло улыбнулся. — К потере памяти?
— Ну что вы, нет, — Анна заалела и я решил помочь ей выпутаться из неловкого положения. Я ткнул пальцем в ближайшую дверь и спросил:
— А кто обитает здесь?
— Наш коллега, его зовут Хаэрпу. Он не любит, когда его беспокоят. К тому же он не человек.
Час от часу не легче, подумалось мне. Космический ковчег, не иначе…
Анна тем временем продолжала:
— Думаю, у вас еще будет время познакомиться. Но все же я бы не советовала вам искать с ним встречи. Он очень нелюдим.
— Еще бы! — воскликнул я. — Ведь он не человек. А откуда он?
— Не знаю. Он утверждает, что с Земли.
— Но как это возможно?
— Понятия не имею. Может, просто живет на Земле.
— Он точно инопланетянин?
— Если захотите познакомиться, у вас будет шанс в этом убедиться, — сказала Анна и двинулась по коридору дальше. Впрочем, о чем это я? Как может ангел двинуться? Она поплыла, заскользила… А двинулся за ней именно я.
Когда мы снова очутились в кают-компании, Анна сказала:
— Больше на станции никого нет, хотя она рассчитана на чуть большее число сотрудников.
Я подошел к иллюминатору.
— Как красиво! Это Земля?
— Нет, это Ариадна, — подошла ко мне Анна. — Мы изучаем ее перед заселением.
— Представляете, если я стану здесь жить — можно начать жизнь с самого начала, — я мельком взглянул на Анну: она смотрела в иллюминатор. — Новая планета, новые друзья. Новое имя. Новые воспоминания.
— Не расстраивайтесь, Виктор, — я заметил в голосе Анны участие. — Не исключено, что ваша память восстановится.
— А что вы делаете сегодня вечером, Анна? — сказал я, разглядывая завихрения облаков внизу. Анна смутилась:
— Простите, Виктор. Вас ждет капитан, — она указала на дверь по соседству с медицинским отсеком. — Вот его каюта. Увидимся позже.
И она скрылась за дверью своего отсека. Я остался наедине с Ариадной. Зрелище было потрясающим, но без Анны мне расхотелось наслаждаться им, и я пошел на встречу с капитаном. У меня было предчувствие
нехорошего разговора.
Отсек капитана не был похож на каюту морского волка. Это, скорее, был офис руководителя среднего звена. Шкаф, стол, кресла, на столе монитор компьютера. Капитан оторвался от экрана и посмотрел на меня. На его плече по-прежнему сидел попугай. Я вяло отрапортовал:
— Анна сказала, чтобы я зашел к вам.
— Присаживайтесь, — кивнул капитан на кресло у одной из стен.
— Благодарю, — я сел и, решив придать себе непринужденный вид, закинул ногу на ногу. — Вы хотели мне что-то сообщить?
— Да, — кивнул капитан. — Наши правила и распорядок. Итак: вы на орбитальной станции Dream-2. Как вы могли убедиться, она не велика. В данный момент у нас аварийная ситуация — повреждена солнечная батарея, отчего мы не можем проводить большую часть наших исследований. Так же для экономии каждую ночь — бортовое время с десяти до шести часов — мы отключаем гравитацию. Все члены экипажа за пять минут до указанного времени обязаны быть пристегнутыми в своих постелях. Из-за означенных проблем мы не можем связаться с нашим кораблем. По графику он будет здесь лишь через месяц. Ваша дальнейшая судьба будет решена тогда же. А теперь… — капитан пристально на меня взглянул, — Вы по-прежнему настаиваете, что ничего не помните?
— Я не настаиваю, — вздохнул я терпеливо и пожал плечами. — Я просто не помню.
Капитан криво усмехнулся.
Не знаю, видел ли я в своей жизни настоящих капитанов: морских, военных в соответствующем звании, космических, но этот почему-то действительно напоминал капитана. У него была коротко стриженная шевелюра абсолютно седых волос, аккуратная бородка и усы. Лицо, пожалуй, мужественное. Взгляд внимательный, изучающий. У меня в голове жил стереотип, с которым он совпал: мне показалось, что именно так и должен выглядеть, скажем, капитан дальнего плавания. Ему бы фуражку с кокардой, где сверкал бы якорь и блестели перекрученные канаты — или что там на морских кокардах изображают — и был бы готовый образ просоленного профессионала. Однако мне наш капитан не очень нравился. Да, он был похож на капитана, но это был все-таки не мой капитан. Ну его к черту.
Капитан качнулся в мою сторону:
— В таком случае я должен сказать вам еще об одном обстоятельстве. Ваша спасательная капсула, по сути, столкнулась с нашей станцией.
— То есть, иными словами, в повреждениях вашей станции виновата моя капсула? — мне показалось, я понял, отчего капитан был так суров ко мне.
— Нет, — капитан продолжал сверлить меня глазами. — Я о другом. Поскольку ни наша станция, ни ваша капсула не имели возможности маневрировать, то вероятность их столкновения ничтожна мала. По сути, такой вероятности вообще нет! И поэтому я думаю, что ваше нахождение у нас на борту кем-то спланировано. — Он сделал значительную паузу. — Что вы можете на это сказать?
Это была крепкая оплеуха. Я потерялся.
— Мне нечего сказать вам, капитан. Всё это действительно очень странно.
Капитан, продолжая буравить меня взглядом, поднялся из кресла.
— А ну-ка, следуйте за мной.
Мы вышли из отсека. Попугай на плече капитана уселся поудобнее. Я шагал следом. Коридор заканчивался двустворчатыми дверьми. За ними громоздились какие-то железные шкафы по обе стороны прохода, затем пара дверей справа и слева. Но мы прошли дальше и уперлись еще в одну дверь. На ней располагался предупреждающий восклицательный знак и надпись «DANGER. VACUUM». Капитан покрутил колесо сбоку от двери и толкнул ее рукой.
Мы оказались в тесном помещении, которое занимал сигарообразный объект с поднятым обтекателем, под которым располагалось узкое ложе. Капитан сделал приглашающий жест рукой:
— Мы нашли вас здесь. Узнаёте что-нибудь?
Я отрицательно помотал головой:
— Увы, капитан. Я вижу эту штуковину впервые.
— Что ж, — капитан холодно уставился на меня. — Вы должны еще кое-что знать, господин подкидыш, — сказал он с вызовом. — Я вам не доверяю.
Я смог в ответ лишь развести руками.
— Можете быть свободны, — добавил капитан и его дурацкий попугай громко крикнул: «К чер-р-р-ртовой
матери!»
И он покинул шлюзовую камеру.
Тому, кто потерял память да еще вдобавок узнал столько нового за один день, было бы неплохо провалиться прямо сквозь слои обшивки станции и бесследно кануть в космическом пространстве. Вместо этого я стоял перед спасательной капсулой и тупо на нее таращился.
Даже Анне на глаза мне было стыдно попадаться. Кто я на самом деле? Засланный агент внеземной цивилизации? Неудачник? Или, наоборот, счастливчик, которому удалось спастись от смерти в капсуле, катапультированной из обреченного корабля?
Я вышел из шлюза, прошел мимо ряда шкафов, толкнул створчатые двери. Добрел по коридору до каюты с номером два и вошел внутрь. Отсек ничем не отличался от отсека толстого китайца: все то же самое, только стол был самый обыкновенный, без всяких экранов. И на нем лежали тюбики с едой, пачка галет и бутыль с ярко-синим напитком. Иллюминатора в отсеке тоже не было: вероятно, на орбитальных станциях он являлся редкостью, достойной находиться лишь в кают-компании. Еще здесь была дверь, ведущая в крошечный санузел. Посетив его не только с ознакомительной целью, я вернулся в каюту и принялся изучать космическую еду. Отведав грибного супа, я был сильно разочарован. Однако выбирать было не из чего, пришлось насильно выдавить в себя это произведение неизвестных кулинаров, заесть галетами и выпить бутыль синего киселя со вкусом черничной жевательной резинки.
Под стать еде настроение было прескверным. Мне даже не хотелось увидеть Анну. Однако и киснуть в одиночестве, переваривая жуткий обед, тоже было перспективой отвратительной. Я решил
навестить толстяка.
Выйдя в коридор, я двинулся наискосок к двери номер восемь, но остановился. Рядом была дверь, где, по словам Анны обитал таинственный инопланетянин. На ней была цифра один. Я потоптался на месте, раздумывая, не познакомиться ли с ним. Памятуя о том, что он нелюдим и замкнут, я решил сначала расспросить о нем китайца и продолжил путь.
По Тунь по-прежнему нависал над своим столом-экраном и продолжал ловко вертеть кубик. Увидев меня, он как-то чересчур сильно обрадовался:
— А-а, Виктол! Оцень холосо, заходи-заходи!
— Не помешаю? — я присел в кресло рядом с рабочим местом По Туня.
— Дазе не говоли! — замахал кубиком тот, но я снова уловил на его лице небольшое замешательство.
— То есть говорить нельзя? — решил пошутить я, но китаец, кажется, обиделся:
— Фигула лечи! — наставительно произнес он, вознеся руку с кубиком вверх и оттопырив указательный палец в потолок. — Лабота много, собеседник мало-мало! Говоли-говоли!
— Что вы делаете, По Тунь? — я принялся рассматривать мешанину показаний на его огромном мониторе, но он снова замахал руками:
— Говоли мне «ты», позалуста! Не надо «вы».
— Хорошо. Так что это у тебя за работа?
— О! — похоже, взмахивать руками у китайцев было принято по любому поводу в разговоре. — Это метеологицеская калта планета Алиадна! — теперь стало хорошо заметно, что По Тунь волнуется.
— И как там с погодой? — кивнул я на цветные завихрения. По Тунь неискренно засмеялся:
— Везде оцень лазный, Виктол! — он провернул на своем кубике несколько комбинаций, заставив его на секунду обрести свои естественные цвета, и ткнул толстый палец куда-то в фиолетовую загогулину на экране: — Тут циклон, оцень ветлено и сколо будет доздь. — Палец ползал по карте и карта двигалась вместе с ним. — Тут ясно и солнце, тут метель и молоз.
— Всё как на Земле? — старался я вникнуть в цветные спагетти на экране. И снова среди жира на лице китайца проступил страх, но тут же исчез.
— Совсем как у нас! — закивал По Тунь, передвинул карту
