далеко влево и гордо показал на появившиеся там суровые косматые кляксы: — Тут вообсе как Амелика — толнадо и смелци! Узас!
— А как называется здешнее солнце? — спросил я. Наблюдать за китайцем было занятно, он реагировал простодушно и эмоционально как ребенок. Но что же его пугало? Тем временем он попытался выпучить свои узкие глаза, отчего щёлки превратились в щели и тоном профессора сказал:
— Нет названия, Виктол! — кубик вкусно захрустел в его руках, разлетаясь цветным хаосом. — Есть номел: HD 14413.
— Получается, мы сами можем дать ему имя? — предположил я и немедленно был вознагражден целой бурей эмоций.
— О, Виктол, это моя мецта! — По Тунь даже забыл о своем кубике. — Я узе плидумал имя, дазе много! Вот, наплимел: Золотой Длакон! — он поднял руки на уровне плеч, растопырил пальцы и постарался придать своему лицу одновременно пугающее и величественное выражение. Я не стал его разочаровывать и вдохновенно всплеснул руками. — А вот есё: Золотой Лотос! — талантливый китаец немного поменял положение кистей рук, развернув их ладонями в сторону потолка, что, вероятно, должно было символизировать лепестки водоплавающего цветка. — Или так: Золотой...
— Я понял! — вскинул я руки тоже, сдаваясь. — Пусть это будет твоей небольшой тайной, По Тунь! А то вдруг я невольно присвою твои идеи?
Китаец удивленно опустил руки и непроизвольно снова захрустел кубиком. Чтобы он не дай бог не обиделся, я немедленно его спросил:
— А как ты попал в космос, По Тунь?
Испуг, казалось бы, основательно забытый, снова отразился на лице китайца, но был смят лоснящейся улыбкой:
— Это была мецта, Виктол! Пости такая зе, как я сейцяс, но есё больсе. Я долго сол к этой мецте! И меня плиняли! Я лаботал на Малсе. Там главитасия мало-мало, вот я и стал больсой и толстый. Хотели списать на Землю, но я сказал: нет космос — нет меня! И меня оставили. Так я попал сюда, на Длим ту!
По Тунь, как мне показалось, произнес эту речь специально для меня, демонстрируя свои убеждения и желание и дальше трудиться в космосе. Но тут же его лицо как-то болезненно скривилось и он уставился на свой кубик. И немедленно заорал во всю глотку:
— Айлон! Отвёлтку!!!
Я подскочил в кресле от неожиданности:
— Что ты делаешь, По Тунь?! Зачем кричишь?
Толстяк, с отвращением рассматривая кубик, вздохнул:
— Совсем сталый кубик, совсем плохой.
Тем временем дверь отъехала в сторону и в отсек ввалилась давешняя вешалка, Айрон. Он приблизился к китайцу и протянул в его сторону палку-манипулятор. На ней лежала средних размеров крестовая отвертка. По Тунь схватил ее, отковырял у кубика посередине белый квадратик, обнажив винт, и быстро подтянул его. Затем, не глядя, он вернул инструмент Айрону и снова захрустел кубиком.
— Так луцсе! — объявил он удовлетворенно. Робот ловко развернулся и стремительно вывалился в дверь. Я внутренне сжался, ожидая звука падения типа грохота уроненных кастрюль, но в коридоре было тихо.
— Скажи, По Тунь, что делает на станции Айрон? — спросил я. Толстяк радостно улыбнулся:
— О, Айлон оцень полезный! У него есть сто инстлумент. Сто ни поплоси, всё есть. Он нас техник. Еду носит, объедки уносит. Оцень полезный! Только еда мало-мало, — вздохнул он. Я вспомнил про инопланетянина:
— А ты знаком с... — я забыл имя, — ну, Анна сказала, что он не человек.
— А-а, — качнул своими подбородками По Тунь. — Это Хаэлпу. Он похос на клысу. Мозес сам посмотлеть. Он в отсеке номел один.
— Анна сказала, что он нелюдим и не любит разговаривать.
— Да! — энергично кивнул толстяк. — Не ходи к нему. Говоли со мной.
Тут распахнулась дверь, и перед нами вновь предстал Айрон. В палках-манипуляторах он цепко держал поднос, заваленный уже знакомой мне космической едой. Увидев еду, По Тунь сильно обрадовался. Он немедленно отложил свой кубик и сгреб прямо себе на колени часть принесенного роботом провианта. Удерживая поднос одной рукой, андроид второй молча отобрал у По Туня лишний тюбик и пачку галет. Китаец, не желая сдаваться, снова схватил с подноса галеты, но робот так же ловко снова их отнял. По Тунь недовольно засопел, а мне стало ясно, что продовольственная борьба происходит в этом отсеке постоянно. Мне Айрон ничего не предложил и быстро вышел вон.
— Тебе понес в твой отсек, — пояснил По Тунь и немедленно приступил к трапезе. Я поспешил подняться:
— Я пойду, По Тунь.
Давясь и чавкая, толстяк промычал что-то и я выскочил в коридор.
В коридоре было пусто — чертов робот будто испарился. Однако через мгновение открылась дверь в отсек таинственного инопланетянина, и киборг вновь очутился в коридоре. Теперь его поднос был пуст. Он хотел было пройти мимо меня, но я зачем-то преградил ему дорогу. Айрон остановился.
— Послушайте, Айрон, — я пытался найти предлог для его задержания. — У вас есть… м-м-м… зажигалка?
— Не имею, — раздалось изнутри андроида. — На борту запрещен открытый огонь.
— Да, логично. А ножницы?
Робот протянул ко мне свою руку и на его стальной ладони с разведенными в стороны пальцами я увидел небольшие ножницы. Я взял их, повертел и положил обратно.
— Спасибо, Айрон, — пробормотал я. — Вы мне очень помогли.
Робот немедленно шагнул в сторону и бодро зашагал прочь по коридору. Я проводил его взглядом и снова остался один. Кто бы мог подумать! Я на орбите неизвестной планеты и близок к тому, чтобы умереть от скуки!
Медицина нам поможет! И я решительно
двинулся вперед.
Было похоже, что на станции царил день открытых дверей, так как стоило подойти к нужной двери, как она тут же распахивалась. Ни постучать, ни позвонить. Анна подняла глаза от электронной книги.
— Вы ко мне?
— Пожалуй, да, — энтузиазм улетучился: я понятия не имел, что говорить дальше. Анна отложила книгу в сторону:
— Вас что-нибудь беспокоит?
— Да, — решил я признаться. — Мне совершенно нечем заняться. Чувствую себя как тунеядец.
Анна примиряющее взмахнула рукой:
— Мы все сейчас не в своей тарелке…
— Разумеется, ведь мы на орбитальной станции, — пожал плечами я.
Анна рассмеялась:
— Да, точно замечено. Просто с этим аварийным режимом вся работа стала. Хоть бы простудился кто-нибудь, уж я бы за него взялась.
Мне немедленно захотелось простудиться и слечь хоть с воспалением легких.
— Скажите, а почему вы назвали меня Виктор? — спросил я.
— Просто показалось, что это имя вам идет, — она пожала плечами. — Вам не нравится?
— Нет, это гораздо лучше, чем Подкидыш. А как вы оказались в космосе?
— Мне всегда нравилось звездное небо. У меня в детстве игрушка была, такой светильник-проектор. Перед сном мама выключала свет в моей комнате, включала этот светильник, и он проецировал звезды на потолок. И еще играл уютные мелодии. Мне так нравилось засыпать под всё это. А здесь… Только сейчас, после аварии свободное время появилось. А так — какие там звезды! Совершенно некогда даже в иллюминатор заглянуть, не говоря про что-то еще.
— Хотел бы я знать, что привело в космос меня, — вздохнул я.
— Чтобы память восстановилось, иногда требуется много времени. Потерпи́те.
— А если она не восстановится? — я посмотрел ей в глаза. — Вы согласитесь ее… заполнить?
Анна великодушно взмахнула ресницами:
— Я постараюсь.
Повисла пауза и я понял, что нужно уходить, чтобы не спугнуть наметившийся контакт.
— Я пойду. Хочется познакомиться с живым инопланетянином.
— Удачи! — Анна снова взяла в руки свою книгу.
Когда я оказался перед дверью Хаэрпу, она даже не подумала открыться. Стало быть, владелец отсека не желал общения. Всё как предупреждали По Тунь и Анна. Что ж, похоже, знакомство с иноземным обитателем придется отложить.
Я повернулся, собираясь уйти. Тут же представилась моя каюта и я ощутил острый приступ тоски. Как избушка на куриных ногах я снова развернулся и стал лицом к двери. Я даже поднял руку, чтобы постучать, но снова передумал. Что я ему скажу? Ведь пялиться на него буду, как в зоопарке на гиббона. Мне бы вот не хотелось, чтобы на меня так смотрели.
Я опустил руку, и тут дверь отъехала в сторону.
Прямо передо мной стояло существо, тяжело опираясь на длинные передние конечности. Задние были короче, и оттого инопланетянин казался согнутым, почти горбатым. Посередине передних ног или лап торчали еще одни конечности, похожие на руки. Голова существа, минуя шею, тяжело свешивалась на грудь, буравя меня двумя парами глаз: одни были традиционно расположены прямо в черепе, другая же пара, словно у улитки, перемещалась то вверх, то вниз по лицу на тонких стеблях. Одна из рук инопланетянина потянулась к груди и я заметил на ней коробочку, похожую на какой-то прибор. Щелкнула клавиша и существо что-то произнесло. Тотчас из коробочки раздался сухой голос автоматического переводчика:
— Что вам нужно?
— Я… просто хотел познакомиться, — выдавил я из себя, осознавая, что изо всех сил рассматриваю незнакомца. В мозгу промелькнула сцена в зоопарке: в клетке сидит обезьяна, я стою рядом, а на прутьях висит табличка «Питомца просьба не кормить!»
— Мне не нужно с вами знакомиться. Уходите.
— Но я просто новичок, — попытался я оправдаться. — Я думал…
— Я знаю, что вы новичок, — обе пары глаз неподвижно вперились в меня. — Этого достаточно.
Я не успел ничего ответить, как дверь так же неожиданно закрылась, и я
снова остался один в пустом коридоре.
Довольно долго я пробыл в кают-компании, разглядывая Ариадну, и даже пару раз успел встретить рассвет. Зрелище было завораживающее, гипнотическое. Один раз мимо меня прошел Айрон, относя мусор из каюты капитана. Больше в коридоре никто не появлялся, а если принять во внимание искусственность Айрона, то я вообще все это время был один.
Потом я вернулся в свою каюту, с трудом запихал в себя пару галет, запив водой, вяло текущей из крана в туалете, потому что еще раз впускать в себя синий кисель мне не хотелось. Потом я валялся на койке и задремал. Проснулся я от голоса капитана, объявившего по громкой связи: «Экипажу начать готовиться к отбою. Через полчаса все должны быть в постелях зафиксированными и готовыми к отключению гравитации». Я посетил туалет, умылся, разделся и с большим сомнением улегся обратно на койку, потому что был уверен, что буду мучиться от бессонницы. Впрочем, я рассчитывал испытать новые ощущения, изучая невесомость. На койке нашлись ремни, которыми я сумел пристегнуться в районе ног и талии, и принялся ждать отбоя. Потом я вспомнил, что надо как-то погасить свет и принялся ощупывать стены взглядом, одновременно отстегивая ремни. И тут я услышал за дверью голос Анны:
— Виктор, вы уже приготовились к отбою?
Я дернулся на койке, все еще сдерживаемый ремнями и торопливо прокричал:
— Да, вполне!
Дверь отъехала в сторону, впуская Анну.
— Вы, я вижу, уже освоились, — удовлетворенно сказала она, увидев, что я уже прикручен к койке. — Если хотите, чтобы вас не беспокоили, просто скажите «дверь на замке». Чтобы ее разблокировать, скажите «дверь открыта» или «войдите» и всё.
— Это просто, я справлюсь, — ответил я со своего пыточного ложа: лежать при Анне в ремнях было одновременно волнительно и неуютно. — А как выключить свет?
— Хлопните в ладоши, — сказала Анна, дважды хлопнула ладошками, и свет погас, оставив неяркую подсветку по углам отсека. — Если захотите включить, хлопните
