Такая разная любовь

замялась в ответ Ларочка, и тут же выдала первое, что пришло в голову: «Родители чуть позже придут».
- Понятно, - понимающе кивнула Лена и, немного ускорив шаги, доверительно прошептала, скосив глаза назад:
- А у меня мать с отцом, кажется, окончательно помирились. И теперь мы будем опять жить все вместе.
Ларочка, которая не знала, что ответить, шла и напряжённо думала о том, что ей, например, было бы всё равно, помирились бы её родители после очередной перепалки, которые они регулярно закатывали друг другу, или нет. Но мысли от того, что она шла на выпускной вечер одна, никак  не отпускали её.  Впрочем, как только Ларочка увидела одноклассников, её грусть на какое- то время словно отступила. Когда они подошли к толпе выпускников, все расступились, задерживая взгляд на красивом светло-голубом платье.
- Ого! – не сдержав эмоций, наперебой заговорили девчонки, - вот это классное платье ты себе отгрохала,  Скворцова. И материал красивый, и цвет такой необычный.
И они, не скрывая любопытства, начали ощупывать ткань, которая при лучах потихоньку начинающего клониться к закату солнца, выглядела так, как будто была сделана из невесомо-лёгкого шёлка, что придавало Ларочке особенную элегантность, когда она двигалась.
Лена, которая меж тем считала, что её платье смотрится намного эффектнее, чем платье Скворцовой, попыталась переключить внимание одноклассниц на себя, заявив довольно громко, что ей ткань на платье доставили из самой Италии. Но на её слова мало, кто обратил внимание.
Однако самое неожиданное всю компанию девчонок ждало впереди.
От толпы мальчиков вдруг отделился Алёша Калганов, который подойдя к Ларочке, дотронулся до её открытого плеча и как-то смущенно произнёс:
- Можно тебя на минутку?
- Всё! – авторитетно заявила староста класса Эля Симонян, после того, как Алёша с Ларочкой отошли немного в сторону, - пропала Скворцова  до конца выпускного. Теперь Лёшка ей никакого покоя не даст!
- Он ведь давно влюблён в неё, - подмигнула она окружающим одноклассницам, - только молчит, не знает, как ей сказать об этом.
- Да успокойся ты, Шильникова! – неожиданно переключилась она на Лену, которая меж тем предлагала определить на ощупь качество  ткани своего платья чуть ли не всем подряд. – Красивый у тебя наряд, ты слышишь? Кра-си-вый!

- А почему ты одна? – спрашивал в это время Алёша, который пришёл на выпускной вечер с отцом, - почему без родителей?
- Да… - пустила Ларочка в ход фразу, которая уже стала её палочкой-выручалочкой, - опаздывают они с работы. И, чтобы её слова выглядели более убедительными, повернулась на невысоких каблуках в сторону своего дома и, приложив руку к глазам, уверенно добавила: «Ещё немного – и  придут!»
- Какая ты сегодня… - не унимался меж тем Алёша, - пристально заглядывая в глаза своей vis-à-vis.
- Какая? – сощурила она глаза.
- Ну… - продолжал переминаться с ноги на ногу парень, явно не зная, что добавить, - необыкновенная какая-то… Словно фея, - наконец подобрал он слово, которое, как ему показалось, подходило к девушке лучше всего.
Но тут выпускников позвали фотографироваться. В школьном дворе тут же начался переполох. Юным барышням срочно потребовались как минимум два предмета каждой: расчёска и зеркальце.
Меж тем мальчишки притащили стулья и лавки. С полчаса фотограф рассаживал и расставлял разноголосую компанию, состоящую из пышных платьев, бантов и кружев. Потом к этой компании присоединилась более спокойная мужская половина. Правда, она тоже оказалась весьма разговорчивой, но расставить молодых людей фотографу удалось намного быстрее.
Сделав нужное количество кадров, довольный своей работой фотограф наконец объявил: «Все свободны». Но означали эти слова не то, что все наконец-то могут расходиться, а то, что теперь их ждал просторный актовый зал, где планировалось вручение аттестатов.

- Адамов! – перешёл к торжественной части директор школы  Юрий Максимович после отзвучавшего гимна.
Рослый, в красивом строгом костюме, к которому парень ещё не привык, и оттого кажущийся особенно смущенным, Николай Адамов, подошёл к директору и после получения аттестата пожал ему руку.
- Хочу выразить благодарность родителям, - продолжал директор торжественным голосом, - за то, что они вырастили замечательного сына.
Немного полноватая, но, тем не менее, достаточно симпатичная, мама Николая Адамова встала и, подойдя к директору, взяла из его рук красиво подписанную грамоту.
Все находящиеся в зале зааплодировали.
- Ананьев! – объявил Юрий Максимович следующую фамилию.

Ларочка сидела и нервно ёрзала на своём месте. Конечно, до буквы «С» ещё далеко, но ведь рано или поздно голос директора объявит и её.
Настроение у неё летало, как на качелях. То резко взмывало вверх – и тогда казалось, что ещё ничего не потеряно, то падало камнем вниз –  и тогда  хотелось вжать голову в плечи и исчезнуть из актового зала, даже не получив аттестата.
Вот Юрий Максимович дошёл до буквы «И»…
Вот уже «Л»…
- Ещё немного, – Ларочку в голову бил какой-то невидимый ток. – Сейчас он дойдёт до буквы «С» - и тогда…
Никто даже и не заметил, что где-то сзади почти неслышно скрипнула дверь. Все были так заняты получением аттестатов, так громко хлопали каждому выпускнику, что  на то, как в актовый зал вошла далеко немолодая женщина, и,  медленно  переставляя ноги, добралась до последнего ряда сидений, никто не обратил внимания.
- Симонян! – пригласил к столу директор Элю. Все захлопали особенно громко.
Красавица, похожая на Кармен, неподражаемая в своих манерах, походке и грации, золотая медалистка Эля Симонян подошла за аттестатом.
- Всё! – подумалось в этот миг Ларочке,  - следующая фамилия моя.
Ей  опять захотелось, чтобы всё это веселое общество её одноклассников и одноклассниц куда-нибудь исчезло. Хотя, впрочем, нет, общество со всеми этими аттестатами, цветами, красотой пусть остаётся. А вот ей, Ларочке, превратиться бы сейчас в незаметную серую птичку и вылететь через окно. И тогда бы она полетела, куда глаза глядят.
Хотя, кто его там знает, куда они глядят у пернатых созданий…
- Скворцова! – услышала девушка в тот же самый момент, пока мечтала превратиться в маленькую пташку.
Словно во сне, она подошла к столу. В левую руку ей тот час же положили аттестат в твёрдых синих корочках, а в правую – похвальный лист за особые достижения в изучении истории.
- Руководство школы… - откашлявшись, произносил тем временем Юрий Максимович, - выражает благодарность родителям Скворцовой Ларисы Валентиновны. И в его руках оказалась такая же грамота, какие вручались  родителям всех выпускников.
Ларочка зажмурила глаза: сейчас все выпускники увидят, что за этой грамотой даже подойти некому.
И вдруг… на заднем ряду тихонечко скрипнуло сиденье, и разом обернувшиеся ученики и их родители, внезапно увидели, как по проходу, медленно ступая, двигается чистенько одетая женщина. Идёт и кивает незнакомым людям. И даже отзывается на их приветствия тихим  «Здравствуйте!»
А  директор, взяв грамоту, вдруг заулыбался и почему-то пошёл навстречу этой женщине.
- Софья Евлампиевна! – дойдя до середины прохода  и не  переставая улыбаться, дружески обнял её Юрий Максимович, - какими судьбами? Вот уж никак не ожидал Вас здесь встретить!
- Да вот так бывает в жизни, Юрочка, - открыто улыбнулась ему Софья Евлампиевна, - Ларочка моя сегодня школу заканчивает. Вот я и пришла, чтобы побыть с ней в такой радостный час.
- Какая встреча, какая встреча! – не переставал повторять Юрий Максимович. Было видно, что он искренне рад видеть эту женщину. – Зайдёте потом ко мне, хорошо? Мой кабинет – и он указал  рукой в сторону двери, - как раз здесь рядом.
- Это же знаете, кто? – с неподдельной радостью на лице обернулся Юрий Максимович к сидящим в зале, - это же моя воспитательница! Я её с детства знаю, когда ещё первый детский сад в соседнем районе открылся. Я тогда ещё совсем маленьким был и в коротеньких шортиках бегал. И сандалии мне иногда лень было после тихого часа надевать, так я прямо без них  бежал на полдник. В носках, а то и просто босиком.
- А она меня никогда не ругала, представляете? –  смеялся меж тем Юрий Максимович, вспоминая детские годы.
И все, кто были в актовом зале, при этих словах тоже заулыбались, а директор школы ещё сильнее обнял Софью  Евлампиевну.
На лицах и родителей, и выпускников так и продолжала оставаться улыбка, потому что никак не  могли  они  представить себе солидного и серьёзного директора в каких-то коротких шортиках, да ещё и бегающего по детскому саду без носков.
- Жаль, что Вы потом ушли на завод работать, - не без сожаления в голосе произнёс Юрий Максимович, поправляя галстук, - так бы глядишь, может, и раньше бы встретились.
- Но ведь всё равно же встретились, Юрочка! - и Софья Евлампиевна посмотрела на директора так, как смотрела почти сорок лет назад – добрыми и всё понимающими глазами.

А он отдал ей и грамоту,  и открытку, которые полагались для родителей каждого выпускника, пожал руку, и на весь актовый зал прозвучало:
«Хорошую девочку Вы вырастили!»
И вдруг весь зал встал и начал аплодировать.
Ларочка стояла, отказываясь верить глазам и ушам. Надо же,  а она даже и не знала, что тётя Соня, бок о бок с которой она прожила столько лет, раньше работала воспитательницей в садике! У них даже разговоров на эту тему никогда не заводилось. А мать с отцом почему-то даже не сказали ей об этом.  Она настолько растерялась, что ей второй раз за этот вечер показалось, что она находится то ли в другом измерении, то ли во сне. Но аплодисменты, которые она слышала, были самыми настоящими.  Тёте Соне, её тёте Соне,  хлопали все: и отец Алёши Калганова, и сам Алёша, и родители  Эли Симонян, и все те, кто сопровождал на выпускной вечер Лену Шильникову. И остальные тоже. Казалось, что всему залу передалась эта радость.
И под этот гром аплодисментов Ларочка, словно выйдя из так неожиданно  налетевшего на неё оцепенения, подбежала к тёте Соне, крепко обняла её и на глазах у всех поцеловала.
Так они и стояли в пролёте между рядами: раскрасневшаяся от волнения Ларочка с аттестатом и похвальным листом и скромно одетая в самую простую одежду тётя Соня.
А им всё хлопали и хлопали…