Глава 5
Поднявшееся уже довольно высоко солнце стало припекать так, что Сахмаду пришлось снять теплую куртку, сделать аккуратную скатанку и прикрепить ее к седлу. Теперь было на кого переложить свои тяжести: сумку, боеприпасы и прочее. С коня мужчина Сахмад уже не слезал, гарцевал на своем ахалтекинце среди конных воинов как равный им. И думал он, что когда вернется домой, обязательно спросит у Данилыча, как звали коня Великого Тимура. Этим же именем он наречет своего скакуна. Пока можно называть по масти – Буланый. Но про себя, не вслух. Все равно конь пока откликаться не станет. Он еще долго будет привыкать к новому имени. Но в конце концов все же привыкнет. Таков закон жизни.
Чтобы проверить, сколько времени они уже находятся в пути, Сахмад еще раз достал свои часы марки "Слава", найденные им в сретенских развалинах, взглянул на заржавленный циферблат. Часы стояли. Молодой мужчина потряс механизм, послушал, поднеся к уху. Часы не тикали. Время остановилось. Жаль, что часы опять сломались. Но выбрасывать их Сахмад не стал. Может, отдохнув, они снова пойдут. Так уже было не раз. Возможно, путаная пустыня на них так подействовала...
Долго ли коротко шел караван по древней дороге, которая то появлялась, то вновь исчезала под песками, когда, наконец, на фоне бледного неба довольно явно обозначился серо-голубой силуэт Башни. Вернее то, что от нее осталось. По мере приближения все четче вырисовывался остов огромного сооружения. Древняя громадина была круглой в плане, разлапистой у основания, о десяти ногах, постепенно зауживалась кверху. Даже разрушенная наполовину, Башня являла собой символ дерзновения и мощи древней цивилизации, воздвигшей это чудо света. Говорят, она была столь высока, что шпилем своим достигала до седьмого неба. Местное население называло ее Вавилонской башней. Все помнят легенду о том, как люди некогда разговаривали на одном языке, но обуянные гордыней, решили построить башню до самого неба, чтобы скинуть оттуда Бога и самим воцарится на небесном престоле. Бог-Аллах разгневался на людей за такую дерзость, разбил башню молниями и смешал языки. Начались «шатания и разброд», а также «раздрай», когда единый язык раздирался на многие. Люди перестали понимать друг друга. Их цивилизация угасла. Все, что от них осталось, это смутные легенды да мертвые руины.
Данилыч называет Вавилонскую башню Останкинской. «Почему?» – спрашивал Сахмад. «Потому что от нее остались одни останки», – отвечал старый раб, горько усмехаясь.
Пришло время отряду Сахмада отделиться от каравана. Ребята распрощались с купцами и воинами, с веселым офицером в блестящих сапогах. Караван скрылся за гребнями, ушел на север к шведам. А «Тимур и его команда» направились в сторону некоего ущербленного ветрами строения в виде каменных ворот с аркадой по центру, со скульптурной группой на макушке – мужчина и женщина (без паранджи) держат над головой большущий сноп пшеницы.
Не доходя до тех триумфальных ворот, они остановились возле входа в древнее подземелье. Крыша и стены некогда круглого помещения были почти полностью разрушены, развеяны ветром времени. Остатки фундамента кое-где заросли кустиками травы, цветом напоминающей ржавую проволоку. Лестницу, ведущую вниз, вглубь земли, завалил песок почти под самый козырек навеса. На бетонном этом навесе была прикреплена, спаянная с ним навеки, металлическая плита со следами ржавчины. На плите той виднелась древняя надпись. Только Сахмад ее мог прочесть. Выпуклые металлические литеры гласили: «Метрополитен имени В. И. Ленина. Станция «ВДНХ».
Сахмад нехотя спешился. Ему расхотелось лезть в подземелье, откуда тянуло холодом, пахло падалью. Смертью оттуда несло. Сейчас бы лучше на коне поскакать да порадоваться жизни. Но конь – случайная находка, а поход в это подземелье – давно запланированное предприятие. Сахмадом же и запланированное. Он ведь всех позвал сюда. Рассказывал с блестящими от возбуждения глазами, что, возможно, здесь отыщется клад, зарытый отступающими вурусами. А если и не клад, то обязательно какие-нибудь интересные «штуковины», которые можно будет продать механику Али Гибаю, ремонтировавшему джипы. Он покупает такие «вещи», дает за некоторые находки хорошие деньги. Кроме механика были еще десятки перекупщиков с подпольного рынка. Этим типам можно было толкнуть радиодетали. Иногда за очень приличные деньги. На радиодетали был спрос. Кто-то тайно собирал простейшие детекторные приемники и продавал населению. Раз был спрос, было и предложение.
Сахмад уже давно имел дело с перекупщиками, много всякого им продал, что находил в развалинах. Кое-что, разумеется, оставлял себе. К примеру, электрический генератор. Динамо-машина еще пригодится. Мощный луч света, который она дает, не сравнишь с тусклым светом керосиновых и масляных ламп или свечей. Которые могут некстати погаснуть от сквозняка. А главное, электрическим светом можно отпугивать зверье, живущее в подземельях.
Мысль о подземных животных породила дрожь в теле. Самые опасные из этих тварей даже не крысы, которых здесь легионы, а черные псы – собаки какой-то особенной свирепой породы. Они стерегут подземелье, это их промысел. Лазать по подвалам – промысел Сахмада и его команды. Раньше Сахмад мог уступить, теперь он стал мужчиной, да и Хасан тоже мужчина, хоть и сумасшедший. А мужчинам не пристало отступать. Если псы станут на пути, придется их убить. Таков закон жизни.
Коня, однако, все-таки было жаль до слез. Придется его здесь оставить без присмотра, почти на верную гибель. Если не привязывать – ускачет безвозвратно. А привязать к камню – псы загрызут. Тут Сахмаду на ум пришла хорошая мысль. Он знал, что волки и собаки бояться яркого света и огня. Да и Данилыч, в прошлом неплохой охотник, рассказывал, что волков можно обмануть красными флажками, которые те принимают за языки пламени.
Командир Тимур достал последние имевшиеся у него деньги и предложил их Бакшишу в обмен на его красный шарф. Фарид долго думал, сопел, подсчитывая в уме выгоду от сделки. Наконец решил, что сделка выгодная, отдал шарф, забрал деньги, приобщил к своему капиталу. Сахмад достал кинжал и порезал бывшую собственность Фарида на небольшие куски (Бакшиш аж заскулил от жалости к бывшей своей красоте), проделал в них дырочки, нанизал импровизированные флажки на веревку. Убиенный абрек оставил в наследство хороший набор таких веревок. Затем новый хозяин подвел своего коня к уцелевшей части разрушенного помещения и за узду привязал животное к торчащей арматурине. После чего юный командир велел своим воинам найти в развалинах железные пруты. Когда указанные пруты были найдены, их воткнули в песок полукругом, огородив лошадь. Едва Сахмад укрепил веревку на штырях, и лоскутки материи затрепетали на ветру, как яркие язычки пламени, – замысел его стал понятен всей команде. Даже сумасшедшему Хасану. Он засмеялся, что бывало с ним крайне редко, показал большой палец, точно так же, как это делал иногда Данилыч.
Таким образом, драгоценный конь был поставлен в своеобразный загон. Морда коня защищалась частью стены овальной кладки из кирпичей спрессованных временем, а тыл оберегали развевающиеся на ветру красные флажки. Если даже кто-то из псов осмелится сунуться в магический круг, заползя под веревку, то получит смертельный удар копытами в голову. Труп его охладит пыл других клыкастых смельчаков. Вай-вай! Хорошо, похвалил товарища Осама. И близнецы тоже цокали языками и хвалили командира, уважительно называя его бек-джигитом.
В приподнятом настроении они стали готовиться к спуску в подземелье. Сначала нужно было приготовить оружие, осмотреть его, если надо, почистить. Для этой цели были расстелены оружейные коврики. У Хасана был древний, с обмотанным клейкой лентой прикладом, винчестер. В дополнение к нему, он вытащил из мешка многозарядный обрез, едва длиннее его локтя, выбрал толстенный барабанный магазин из выставки, какую сам же устроил на оружейном коврике, и с металлическим лязгом соединил обе части. Затем открыл коробку с толстыми кустарным способом изготовленными патронами и начал заряжать обрез, щелчком загоняя патроны в магазин. Все это делалось молча, со знанием дела. И никакого сумасшествия в глазах Хасана не было.
Бакшиш присел на поджатую ногу и начал заряжать автоматическую винтовку «сафари».
– Африканская, специально для охоты на львов, – похвастался Бакшиш, загоняя магазин в «сафари». – Видели когда-нибудь такую? Двенадцать зарядов, зато мощных. Как вмажет – лев долой с копыт.
– У львов не бывает копыт, – сказал Ба, самый умный и самый простодушный из братьев. – Они же ведь не буйволы.
– Неважно, – огрызнулся Бакшиш, – главное, что бьет наповал. И вообще – помолчал бы. Ходок Знающего не учит. А ты даже не ходок, а так – подмастерье.
Ба проглотил справедливый укор.
– У меня есть кое-что получше, – показывая свое оружие, сказал Алиф. – Ураганная скорострельность!
Это был еврейский автомат «Узи» с лазерным целеуказателем. Прицел не работал из-за отсутствия батареек, но оружие было вполне пригодно к стрельбе.
– Ха, скорострельность! – презрительно сказал Бакшиш, которому очень понравился «Узи», – только патроны тратить зря.
– А вот и не зря! – заспорил Алиф. – Можно на одиночные поставить...
– Ты, когда пса увидишь, – обкакаешься со страха, начнешь палить почем зря, в миг истратишь всю обойму.
– Сам обкакаешься, Бакшиш-макшиш!
– Что-о-о-о?! Вот я сейчас как дам в лоб прикладом! – поднялся во весь немалый рост Фарид. Обычно маленькие, как у свиньи, глазки злобно выкатились из орбит, а физиономия побагровела.
Алиф умолк, все-таки Бакшиш был много старше, уже усы пробивались под крупным носом. И в иерархии подземщиков он стоял на самой высокой ступени – был «знающим». Алиф же пока только «ученик», или «посвященный», как и его малолетние братья.
Сахмад испытывал симпатию к близнецам и не любил Бакшиша. За его жадность, за вечно грязные руки, за то, что вокруг рта всегда были какие-то заеды, болячки и гнойнички. Наконец, за то, что Фарид был знающим. У Фарида не было своего отряда, и ему приходилось подчиняться Сахмаду, хотя тот стоял ступенькой ниже и был «ходоком». Их взгляды скрестились чуть ли не со звоном, как сабли из дамасской стали. Поняв, что нарушил субординацию, Бакшиш увял. Но в груди у него грозно клокотало. Алиф со своим «Узи» отошел от греха подальше.
У остальных братьев – Ба и Джима – имелись пистолеты. Кольт «Комбат Коммандер 96» был несколько велик для
