произнёс:
– Подписывайте, Михаил Васильевич, «генерал от инфантерии». Армия знает, кто такой генерал Алексеев.
На этом и решили. Приказ был доведён до армии.
Военный совет собрали вдали от фермы, в зеленеющей роще, расположились на молодой травке, подстелив бурки.
Первое, что сделал новый главнокомандующий, так это отменил завтрашний штурм Екатеринодара.
– Считаю решение главнокомандующего Корнилова ошибочным. Если мы сохраним армию, то у нас ещё будет возможность взять Екатеринодар. Отступаем на север, поближе к Области Войска Донского. Там в станицах отдохнём, наберёмся сил, пополним состав армии, а ближе к осени вернёмся сюда. В общем и целом, Корнилов был прав. Екатеринодар должен быть опорным пунктом Белого движения, столицей юга России. Отсюда должно начаться освобождение страны от большевиков. На данном этапе, задача оторваться от превосходящих сил противника. Для этого предлагаю начать ложное наступление, отсюда с фермы на север, силами конницы. Основные же наши силы двинутся на запад через Елизаветинскую как можно дальше, а там свернём на север, на Андреевскую и дальше на Медвёдовскую. Будем двигаться степью, не приближаясь к железнодорожным путям. У Красной армии есть бронепоезда. Бороться с ними мы не в состоянии. Нет снарядов. Но у бронепоездов есть один существенный недостаток: они привязаны к рельсам. По степи они за нами гоняться не будут.
Деникина поддержали. Алексеев сказал:
– Даже если бы и взяли Екатеринодар, вряд ли мы его сумели бы удержать нашими малочисленными силами. Правда, к нам потянулись бы казаки… Но, их ещё надо организовывать, делать из них боеспособные части. А это время! Что ж, решение правильное, сегодня вечером отступаем.
– Отвлекающий манёвр поручаю вам, генерал Эрдели. И, Иван Георгиевич, не геройствовать. Пошуметь и отойти. Возьмёте эскадрон своих улан и две сотни казаков лейб-гвардии. Этого достаточно.
– Есть! – ответил Эрдели.
У фермы в это время на телегу укладывали тела Корнилова и Неженцева. Сёстры милосердия, доброволицы и обозницы запричитали, заголосили над ними, как всегда это делают русские бабы над телами мужчин не зависимо от того крестьянки они или дворянки. Лица мужчин стали суровыми. Понимали, что не над каждым так будут причитать. Многие падут безвестно в степи.
Тело первого казака и второго, которому за полчаса до смерти Корнилова оторвало ногу и умершему одновременно с генералом, придали земле на берегу реки.
Андрей Абрамов, подъесаул, заметил среди женщин знакомого прапорщика, баронессу де Боде, ординарца генерала Эрдели, окликнул:
– Софья Николаевна!
Она подошла, на щеках блестели слезинки.
– Здравствуйте, Андрей Николаевич, Корнилова-то как жалко. Как же мы теперь?
– Война, – философски заметил подъесаул. – Деникин будет. Вон совещаются.
Он мотнул головой в сторону рощи.
– А штурм будет?
– Думаю, что нет. Нас слишком мало, а красным подкрепления приходят.
– А Корнилов хотел.
– Что поделать? Сейчас надо уходить, набраться сил, а потом вернуться.
– Наверное, это правильно. А вы, Андрей Николаевич, пришли проститься с Лавром Георгиевичем.
– И это тоже. Хотя прощаться надо, когда хоронить его будем. А где это будет и когда, пока не понятно. Казаков тут двух моих убило. Пулемёт вот забрал.
– А я думала: «Зачем вам пулемёт?»
– Пулемёт в хозяйстве всегда сгодиться, – улыбнулся Абрамов. – А вас как, Софья Николаевна, у Эрдели не обижают?
– Кто? Я сама кого хочешь, обижу, – улыбнулась баронесса.
Совещание в роще окончилось. К Абрамову и де Боде подъехали генерал Эрдели и полковник Рашпиль. Козырнули друг другу.
– Отступаем, – сообщил Эрдели. – Вам, подъесаул, сопровождать тела Корнилова и Нежинцева в Елизаветинскую и дальше. Разведка пути тоже за вами. Я в арьергарде, а вам, Георгий Антонович, – он обратился к Рашпилю, – отвлекать противника.
– Так точно! – сказали офицеры.
– Выполнять. Георгий Антонович, возьмёте две сотни казаков лейб-гвардии и наших улан. Идти, не таясь, не спеша. Пусть останавливают. В бой ввязаться, но не геройствовать. Людей беречь. И так много потеряли.
– Красные – не меньше, – сказал полковник Рашпиль.
– Потери красных меня не интересуют. Продержаться надо как можно дольше, что бы армия ушла как можно дальше. Всё понятно?
– Так точно.
– Выполнять. Прапорщик, за мной.
Минька Колосов ворвался в штаб красных, где как раз находились два руководителя обороны Екатеринодара – донской казак Автономов, бывший хорунжий по званию, который провозгласил себя главнокомандующим Юго-Восточной революционной армии, именно он в начале марта без боя захватил город и теперь руководил его обороной, и его помощник, кубанский казак, бывший подъесаул, Сорокин.
– Уходят! – провозгласил Минька. – Уходят беляки! Прямо на север. К Садам направляются. Впереди конница. Казаки!
– Та-а-к! – протянул Сорокин. – Надо бы остановить.
– Зачем? – не понял Автономов. – Надо не догонять, а ударить с флангов.
– Я подъесаул, старше тебя по званию, ты всего-то на всего хорунжий, младший офицерский чин.
– Это при старом режиме. А сейчас я старший.
– При каком режиме – не важно. Главное, что я понимаю больше. Надо остановить, окружить и уничтожить. Согласен? И нет больше Белой армии, а у нас с тобой головной боли. А? – Сорокин весело подмигнул Автономову.
– Хорошо, – согласился тот. – Действуй, товарищ Сорокин.
Сорокин повернулся к сидящему в углу на лавке незаметному человеку, в чёрной черкеске с малиновой окантовкой. Это командир кубанских пластунов, прибывших вчера с турецкого фронта.
– Что, товарищ Кожушко, сумеют твои пластуны остановить беляков.
– Вид чего ж – ни? – певучим малорусским говором сказал командир пластунов. – Зумившы. (От чего же – нет? Сумеют).
– И конных не испугаются?
– Ни. От як бы на мене пластуны йшлы, яб занервував. А у вершныка потрапыты простише. А мои хлопци з винтивкою зриднылыся, як с дружыною, поводытыся вмиэмо. Не сумнивайся, товарыш Сорокин. (Нет. Вот если бы на меня пластуны шли, я бы занервничал. А во всадника попасть проще. А мои парни с винтовкой сроднились, как с женой, обращаться умеем. Не сомневайся, товарищ Сорокин).
Пластуны на телегах домчались до окраины Садов, выстроились цепью в два ряда на взгорке. Первый ряд встал на одно колено. Вдали показались всадники белых. Раздалась команда:
– Заряжай! Цельсь! Пли!
Раздался залп. Первые всадники слетели с лошадей.
Конь полковника Рашпиля с удивлением обнюхивал мёртвого хозяина. Только что был жив, конь ощущал его тяжесть на спине, и вот теперь ещё тёплый лежит без движения. Конь чувствует, что хозяин мёртв, фыркает и отскакивает в сторону, но тут же засомневался и опять подошёл нюхать хозяина. Второй залп и пуля попала коню в голову, и он свалился мёртвый рядом с полковником.
– Рашпиля убили, – сообщил с досадой генерал Эрдели, отнимая бинокль от глаз. – Кто по ним бьёт не видно, но бьёт хорошо. Полягут три сотни, если не остановить. А остановить не кому! Полковник убит!
– А они сами? – спросила де Боде.
Эрдели удивлённо посмотрел на ординарца, но простив ей женскую непонятливость, пояснил:
– Они хорошие солдаты, Софья Николаевна. Без приказа не отступят.
– А вы такой приказ дадите, Иван Георгиевич?
– Разумеется. Но его надо донести до них.
– Я донесу! – крикнула Софья и с места пустила коня в галоп.
– Прапорщик! Назад! Убьют, дуру.
– Она солдат, – спокойно сказал, стоящий чуть сзади казачий полковник, – хороший солдат, храбрый, хоть и баба.
Софья мчалась, пригнувшись к шее лошади. Впереди казаки и уланы в низине оказались на вспаханном размякшем поле. Лошади перешли на шаг. Пули пластунов выкашивали ряды белых. Но те упорно двигались вперёд, не смотря на потери.
– Назад! – закричала де Боде. – Генерал Эрдели приказывает отступать! Назад!
Всадники начали оборачиваться на одинокий женский крик, пока ещё не понимая, что она кричит. Её узнали. Своего ординарца Эрдели просто так не пришлёт.
Залп. Конь под прапорщиком де Боде споткнулся и упал замертво.
София поднялась, выхватила шашку и, размахивая ей, привлекая внимание, побежала вперёд. Клинок заблестел на солнце.
– Назад! Назад, казаки! Приказ – назад!
Ещё один залп. Софья улыбнулась, ей почему-то стало весело, если и погибнет, то не зря – людей спасёт.
– Назад! Приказ – назад!
До всадников стали доходить её слова, они начали останавливаться и поворачивать коней.
Залп разорвал воздух.
Что-то сильное и горячее ударило под левую грудь. Она увидела синее весеннее небо с белым облаком, сильная боль и блаженство одновременно разлилось по её телу, яркая вспышка взорвала мозг и она погрузилась в глухую чёрную мглу.
20 декабря 2018 г.
https://dzen.ru/media/id/6256d2d78c67386925d7b01e/pod-ekaterinodarom-63fb61873b6ad87fb575100f
