Лихо

      Два флотских лейтенанта эскадренного миноносца «Комсомолец Воркуты» советского Краснознаменного Тихоокеанского флота еле-еле отпросившись у командира на сход с борта корабля на берег, сидели в знаменитом ресторане Приморья «Челюскин» в Спортивной гавани столицы Дальнего Востока. После принятия двести граммов огненной воды на грудь, вместо того чтобы продолжать пить водку, нарушать безобразия и кадрить «чилимок» - женщин хорошего поведения, молодые бакланы начали обсуждать превратности корабельной службы.
      Вдруг они увидели в зала около окна с засохшей пальмой с облезлым чучелом попугая, Лихо. Не то сказочное зловещее Лихо, которое рисуют в детских сказках в виде старика с мохнатой головой и рваном кафтане, а старшего помощника своего эсминца, Старпома - Евгения Борисовича, по прозвищу «ЕБе».
      Ебе изрядно откушав водочки, настоянной на зверобое и сушеной саранче не просто сидел, а уже потихонечку «уставше»  посапывал в две ноздри за столом между крокетами из камчатского краба с малиновым муссом и недоеденным стейком с томной задумчивой говядиной с копченым пюре, подперев скулу правой рукой. Парням бы тихо мимо промолчать и всё, но они, вспомнив недавнюю дрючку Старпома за плохую приборку их матросов верхней палубе родного корабля, стали петушится:
      - Вот, расселся тут! Мало того, что нет от него покоя на корабле, так даже в абортарии  от этого Ебе спасу нет, - заявил один из гомеровских Аяксов.
      - Крепко спит, засранец, сладко. Видать, во сне вспоминает, как нас заставлял закатывать Солнце в ручную  за горизонт! – вторил его товарищ.
      - Зараза такая! Треснуть бы его вымбовкой по башке, как следует, что бы енк отвалился! Сколько от него несчастья экипажу!
      - Не говори! Одни беды от него. Никакой пользы.
      - Да где нам? Вон он какой монументальный, как памятник на площади!
      Подошли парни к Старпому, толкнули. Проснулось Лихо, серые глазки с силуэтом родного корабля приоткрыло. Сладко зевнуло огромной хлеборезкой и миролюбиво спросило:
      - Что, салаги, надо?
      - Нам-то ничего не надо, - чуть ли не в один голос ответили лейтенанты.- А вот сколько будешь моряков мучить? Одни беды и несчастья приносишь.
      Старпом сладко зевнуло зевком Лихо:
    - Идите, лейтенанты в оппу. Не мешайте, я спать хочу! - и глазки свои закрыло.
    - Ишь, спать хочет, внебрачный сын каракатицы и морского конька! Уморился моряков мучить? В сон потянуло? Разлеглось тут, растянулось. Почивать изволит.
      Лихо открыло один глаз:
    - Да что вы ко мне привязались? Делать вам нечего? Идите туда, не знаю куда и делайте то, не знаю что! - Старпом приподнялся как над Вратами Рая, сладко потянулся и снова улегся в помятый  салат из оленины с ботанами и ежевикой.
    - Ах ты, осьминог драный! Помешали ему спать! А скольким ты матросам жить испортил? Покою не даёшь? - возмутились лейтенанты. – Тараканья сиська трёпаная! Блохастый терпуг! До нормального командира ещё не дорос, а туда же! Я мол гавно ложками ем. Видел восход социалистического солнца! Знаем таких!
    Лихо не вытерпело, выскочило из ежевики и зло сверкнуло глазами.
    - Достали вы меня, парни. Теперь держитесь!
      Попятились лейтенанты и бросились бежать прочь из кабака. Лихо по пятам погналось за бестолочами царя морского. Слышат парни за спинами, как трещат столы и бьется  посуда из богемского хрусталя. Того и гляди, схватит Ебе пацанов за фаберже и отправит опять водку пить и воинскую дисциплину нарушать. Успели лейтенанты из кабака выскочить и прямо через площадь Борцам Революции, обежав памятник Борца за власть Советам на Дальнем Востоке мимо местного Пентагона – штаба флота на 33 причал, благо он недалеко от ресторана.
    Добежали парни до трапа корабля, дух перевели, перекурили и отправились по каютам спать. Только успокоились, как тут зазвучали колокола боевой тревоги:
    - По местам стоять, с якоря сниматься! - огромная птица Пеленгас,  распластав крылья  пролетела над кораблем.
    Дальше команды дежурного по кораблю, как огненные молнии сыпались из общекорабельной трансляции «Каштан». Весь экипаж попрятался по командным пунктам и боевым постам. Двери-броняшки  и люки задраили. Притаились, как моль в рундуках.
      Налетел Старпом. Темно стало, как ночью. Начался великий Бодун. С командиров боевых частей сорвало фуражки. На боевых постах сломались стробы диаметров каналов стволов артустановок. Потом хлынул ливень мата, да с таким градом идиоматических выражений, что на боевых постах начали мигать лампочки аварийной сигнализации! Мало того – одно из выражений попало в радиолокатор, отчего загорелся борзометр.   За ним – идиотомер, курвиметр. После этого дождь мата лил, как из ведра, да так, что заклинило перо руля. Что тут началось! Матросы выскочили с боевых постов и давай спасать петлю гистерезиса, которая завязалась узлом Ферма вокруг барбета пусковой установки. Крики, вой поднялись вокруг такой, что и мата слышно не стало.
      Вдруг всё стихло. Небо очистилось, солнышко выглянуло. Огляделся экипаж: горе-то горькое – по боевой тревоге сгорел камбуз. Беда! У лейтенантов, которые Лихо в кабаке встретили, с боевых постов пропал спирт. Стоят они около своей аппаратуры с поникшими енками и рассуждают:
      - Вот, ведь, зараза какая! Нечисть поганая. Мы так и думали, что Лихо пакость против нас замышляет! Не зря так сладко спало и аж пердело от удовольствия. Надо было ему морду набить! Надо!
      Мораль притчи кратка: Не буди Лихо, пока оно тихо!
2024