Жизнь у Васька была мужская. Суровая такая жизнь. Без излишеств и финтифлюшек всяких. Обычная такая жизнь.
Они с отцом были холостяками.
Это потому, что три года назад их общая женщина, мать Васька и жена, значит, его отца умерла. Потому что не смогла родить Ваську сестру, а отцу дочку.
Во-о-о-т… стало быть…
Остались они с отцом одни. То есть, - вдвоём. Оба – немолодые уже: Ваську десять, отцу тридцать семь. Если уж до конца честно, то Васёк отца считал почти стариком, но вслух этого никогда не говорил - обидеть боялся. И всячески поддерживал.
Ну, это в каком смысле…
Учился старательно, чтобы не огорчать. Вечером картошку чистил, чтобы поужинать. А недавно баушка научила его даже макароны варить, чтобы не слипались. Яичницу же он и так умел уже давно…
Иногда, конечно, Ваську было грустно. Маму свою он помнил и хорошо помнил. Она ласковая такая была. И любила их с отцом. И это он помнил.
Часто обнимала их сзади, когда они с отцом за столом сидели, и говорила:
- Ах, мальчишки мои дорогие! Да и как же я вас люблю!..
А они оба с папой затылками об неё терлись, как котята. И Васёк помнил, что так хорошо тогда было. И радостно - без причины.
А потом… вот… получилось так, что, кроме баушки, любить их стало некому. Но они, Васёк так думал, и не очень нуждались: справлялись, как могли.
Отец много работал и хорошо зарабатывал. Васёк взял на себя дом. А чё там брать-то?..
Стиральная машина. Пылесос. Швабра. Кухня? – это совсем просто. Васёк даже салаты какие-то делал. А утром – кефир и пряники. Если что рвалось, - выбрасывали.
А тут позавчера вечером Васёк, главно, сидит на кухне и в окно смотрит – отца с работы ждёт. Проглядел, потому что ещё и «Природоведение» читал. Звонок в двери. Ну, Васька этим не испугаешь: у него всё на мази. Картошка – на плите, ещё тёплая. А когда из школы шёл, то ещё и котлеты купил, куриные, с зеленью.
Открывает. А на пороге женщина стоит. Настоящая. От неё ещё и духами пахнет. А из-за плеча отец выглядывает. И говорит (это – отец!) нежным таким голосом:
- Васенька, здравствуй… Принимай гостей. Это Елизавета Андреевна. Мы работаем вместе…
Васька, конечно, не растерялся. Повернулся и сразу на кухню пошёл. Потом остановился. «здрысьте» сказал и снова пошёл. Куда-куда? На кухню, говорю же. И стал картошку разогревать.
А эти, ну, отец с гостьей, в коридоре шепчутся, как маленькие прямо, и не проходят…
Потом вошли. Пришли. Сели. Женщина посидела, подумала, наверное, потом говорит:
- Пойду я, руки помою и Васе помогу…
А чё помогать-то, когда всё готово? Васёк только ещё одну тарелку достал и на стол поставил. Оглядел своё хозяйство, потом вспомнил, в шкафчик полез и салфетки бумажные зелёненькие достал и каждому положил… по две штучки…
Отец, главно, как маленький – лопочет чего-то там:
- Мы, Вась, выпьем давай…
В пакет белый, из супермаркета, лезет, бутылку с вином достаёт и пакет с соком, который Васька любит очень.
- Поставь, Василий, стаканы, - говорит.
Васёк из шкафа в комнате бокалы принёс. Два. И стакан. Один. Для сока. Поставил…
Отец спрашивает:
- А где, сынок, у нас штопор? Это такая открывашка для…
Васёк дослушивать не стал. Достал и на стол положил.
Он ведь всё сразу понял: отец собрался жениться. Вот и кривляется, жену свою будущую очаровывает.
Налили. Выпили. Васёк – молчит. А чё говорить-то, когда и так всё ясно? Эти, ну, молодожёны, тоже молчат…
Помолчали, значит, для приличия. Васька чувствует, что спасать надо ситуацию, и спрашивает:
- Ну, и как же вы жить собираетесь?
Женщина сразу как-то встрепенулась и начала говорить то, что заранее придумала:
- Ты, Васенька, меня не бойся. Я тебя усыновлю и хорошей матерью для тебя буду…
Васёк, чтобы сразу всё стало ясно, говорит:
- Не надо меня усынАвливать. Я сам справлюсь. Вы, главно, за отцом следите. Он ведь такой несамостоятельный, ничего - сам: ухаживать за ним надо. А я мешать вам не стану. К баушке пойду. Она меня давно зовёт, старая уже – тоже помощь требуется. Утром – кефир ему, только чтоб не холодный: с вечера из холодильника выньте и на стол поставьте – у папы горло слабое, враз простыть может. Да! Одну ложку сахара добавьте, а то он кислое не любит. И размешайте, чтоб на зубах не хрустело. Булку к кефиру, только чтоб без ничего. Это в магазине у нас продают. Я вам покажу потом. Если вечером, ну, когда с работы придёт, в коридоре долго возится, то значит – голова болит. Таблетки вот тут, в шкафчике лежат: красные – когда сильно болит, белые – если не очень. Вы сразу поймёте, как только он в кухню войдёт… по лицу догадаетесь…
В воскресенье его рано не будите. Пусть выспится. Потом кофе попросит. Сварите вот из этого пакета. Он растворимый не любит. Трусы, майки и носки?.. Пойдёмте в комнату, я покажу, где лежат…
Потом посмотрел на «молодожёнов». Сидят, как в кино, руки на колени положили. И молчат, главно! Тут Васёк понял, что для первого раза для женщины слишком много информации, может и забыть что-нибудь. Решил не торопить события…
А Женщина? Что ж… Нормальная такая. Отцу главное нравится, а ему, Ваську, то есть, нравится или нет, он ещё не понял. Да и какая разница-то? Не он же на ней женится, а отец…
… А май за окном так щедро бесчинствовал, что аж прямо неприлично почти!
И яблони цвели, и вишни меленькие свои цветочки солнцу навстречу протянули, и сирень даже, раньше времени в этом году, пирамидки свои стройные по кустам щедро раскинула. А каштаны! Они прямо вот разлопушились и вот-вот бело-розовые свои свечки запалят. Ах, как же хорошо жить, когда за окном весна бушует и пенится!..