Как стать новатором-2

Оставлен:  05 мая ’2020    00:45
Пародисту О. Скрыннику

Однословный многорифм.

Почему однословный? Потому что на каждой строке располагается одно слово. Если в четверостишьях рифмуются последние слова в строках, то здесь у каждого слова есть рифмическая пара. Поэтому в Однословном многорифме не может быть строк.
А почему многорифм? Потому что рифм много, раз у каждого слова есть пара. Если стихотворение состоит из 20-ти слов, то в нем будет 10 рифмических пар. Циферки пишем для наглядности.

На днях мне написал в комментариях посетитель сообщества Однословных многорифмов Евгений Рыбалкин: «Я познакомился с Вашим творчеством благодаря пародиям О. Скрынника. Это тот счастливый случай, когда пародии не уничтожают, а лишь оттеняют высокое качество первоисточника.»

Я был приятно удивлен, что скромные стихотворные опыты сообщества привлекли внимание пародиста. Поискал в интернете. Нашёл.
Оказывается, действительно, человек в 2011 году не поленился издать за свой счет целую книжку пародий на «Однословные многорифмы». Видимо, больше издавать было нечего. Не буду говорить о качестве пародий, за меня это уже сделал Евгений Рыбалкин.
К сожалению, Однословные многорифмы О.Скрынник не представлял полностью, а просто выдирал из них отдельные строчки, чтобы читатель не мог оценить пародируемое произведение, а пародист имел бы в возможность в более выгодном свете представлять сочиняемые им вирши.
Есть у меня стихотворение «Белый ворон» о непонятых толпой индивидуумах.

1 Жить
2 Лечу
3 Смело
4 В сторону,

5 К терниям
6 Напрямки.

1 Быть
2 Хочу
3 Белым
4 Вороном,

5 Мнениям
6 Вопреки.

Чтобы было понятней пародисту О.Скрыннику, представлю Однословный многорифм в виде четверостишья и без парных рифмических цифр, которые его раздражают:

Жить лечу смело в сторону,
К терниям напрямки.
Быть хочу Белым вороном,
Мнениям вопреки.

Посмотрите, как он представил стихотворение читателю:

2 Лечу
3 Смело
4 В сторону,
. . . . . . . . . . . . .
6 Напрямки.
. . . . . . . . . . . . .
3 Белым
4 Вороном,

А вот его пародия:

ХРАБРОСТЬ

Впереди –
Туча воронов!..
Но я парень-то смелый.
Напрямки лечу –
В сторону…
От греха:
Я ведь –
Белый!

©OScrynnick,2011

Новое всегда с трудом пробивает себе дорогу сквозь консерватизм и ограниченность.
Однословный многорифм – это только форма, в рамках которой нужно создавать произведение. А что у автора в итоге получится, это зависит от его таланта, интеллекта, опыта и вкуса.

Хочу представить О.Скрыннику ещё одно стихотворение для его пародий. Сначала специально для него в форме четверостишья:

Бьётся над текстом поэт. Не искусен.
Всё нескладно! Моча!.. Слышь, кончай онанировать!
Если нет ни таланта, ни вкуса, -
Остаётся лишь пародировать.

а потом, как положено:

ПАРОДИСТУ О.Скрыннику

1 Бьётся
2 Над текстом
3 Поэт.
4 Не искусен.

5 Всё не складно!
6 Моча!..

7 Слышь,
6 Кончай
8 Онанировать!

2 Если
3 Нет
5 Ни таланта,
4 Ни вкуса, -

1 Остаётся
7 Лишь
8 Пародировать.

Александр ГамИ



Воспитанный человек вряд ли оставит письмо без ответа. Тут уж одно из двух: или без ответа оставить, или остаться воспитанным. Я предпочёл второе.

Однако, здравствуйте, г. ГамИ

Сегодня, через почти целый десяток лет после выхода моей книжки, весьма забавно из первых, так сказать, уст узнать, что человек довольно взрослый  и не исключено, что в чём-то небесталанный, до сих пор не нашёл себе более достойного занятия, чем то, что называется так, как оно у него называется.

Скорее всего я должен быть благодарен этому человеку за живой интерес к моей старинной работе, которая до сего дня была от меня, пожалуй, ещё дальше, чем все его великие творения, вместе сшитые. Сразу же поясню (хотя уже однажды, в предисловии к той самой книжке, пояснял. Но, как говорится, repetitio est mater studiorum), что  представленное там  -- никакие не пародии. Потому что пародия, видите ли, дорогой однослов, должна подчиняться по крайней мере двум правилам. Каким именно --  я умолчу, т.к. для сочинения того, что вы со товарищи сочиняете, оно никогда не пригодится. Но  пародировать  э т о,  соблюдая правила, ни один  пребывающий в зравом уме человек не станет.  Поэтому я сделал просто  п е р е в о д ы  образчиков творчества доблестных однословников на нормальный человеческий язык. Что же касается "выдирания строк", то здесь, да будет наконец известно автору вышеприведённого перла, имеет место следование общепринятой у пересмешников -- от А.К. Толстого до А.А. Иванова -- традиции: приводить именно то место, которое обыгрывается, и ни словом больше. Хотя, разумеется, желание автора оригинала опубликоваться за чужой счёт вполне извинительно и в условиях безнадёжного дефицита читательского внимания по-человечески понятно.  Кстати, ловко опубликованное им здесь в полном объёме однословное (что-то такое про ворона-альбиноса) вряд ли добавляет к выбранной мною для перевода цитате чего-либо, на что нормальным читателям стоило бы потратить время. И теперь, прочтя всё целиком, они смогут в этом легко убедиться. Как, впрочем, и в том, что, например, "Жить лечу смело в сторону" и переводить-то не нужно. Это уже шедевр.

Это относится, кстати, ко всему творчеству как самого гуру, так и группы его адептов.  Да и чего ещё можно было ожидать от человека, для которого вся наработанная за века мастерами строфика сводится  к четверостишиям, и который искренне считает, что в этих самых четверостишиях обычно рифмуются только лишь последние слова.  Я далёк от того, чтобы бесплатно устраивать тут ликбез на эту тему. И вовсе не из меркантильности. Просто если человека  ничему не смогла научить мировая поэзия, то где уж мне! Если он без зазрения совести называет то, чему посвящает свой (вероятно, весьма обильный) досуг, чем-то "новым", подразумевая при этом, естественно, "передовым" и не исключено, что "гениальным", и доходит до того, что высказывает это при народе, то это уже, скорее всего, случай клинический. Потому как испокон века поэты занимаются как раз поиском новых  средств -- в том числе и не в последнюю очередь рифм -- которые позволяли бы наилучшим образом выразить толпящиеся в них мысли и чувства.

Но это, конечно, поэты, т.е.  те, кому есть что выражать.

Остальным же бедолагам остаётся широко пользоваться чужими словесами, а для пущей важности придумать что-нибудь "этакое" -- например, занумеровать эти самые словеса. Помнится, я уже намекал (в том же самом предисловии), что не всё, написанное в столбик, можно назвать стихотворением. Однако человек с вымышленной (скорее всего) фамилией и в силу этого не боящийся стыда, почему-то  присваивает своим упражнениям именно этот титул .  Ему уже мало того, что во всём этом блудодействе хоть век копайся, не сыщешь ни одной не только сколь-нибудь яркой, а даже просто свежей рифмы -- ведь подумайте сами, откуда ей при таком "творческом методе"  взяться!  Он ничтоже сумняшеся пытается записать  своё последнее выделение (см. выше) в виде нормальных человеческих строк. При этом, как и следовало ожидать, преуспевает лишь в том, что даже ленивому  становится видно, до какой степени всё это "ни в склад ни в лад". Менее же ленивый читатель с первой  "строки"  такой однословки замечает эти торчащие уши, как ни пытается автор скрыть их за арабскими цифрами.

Стремление новатора-однословника привлечь себе в союзники довольно у нас известного и хорошо, хоть и мало пишущего поэта-барда Евгения Рыбалкина вызывает у меня улыбку, если не хохот. Любому человеку с хотя бы  средним интеллектом и минимальным чувством юмора (как непременной составной этого интеллекта части) ясно, что в своём отзыве он просто прикололся. Творчество Рыбалкина я в своё время тщательным и подробнейшим образом пародировал. Но в его творчестве мишенью моих пародий стало то, что вообще-то говоря является как раз достоинством его поэзии (здесь употребляю это слово с полным правом). Это наличие яркой индивидуальности, выражая которую, он нимало не заботится о том, что над некоторыми приёмами и пассажами найдутся охотники позубоскалить. И правильно делает. "Таланты истинны на критику не злятся ", как сказал классик. Более того, у меня есть довольно стойкое подозрение, что мы с Рыбалкиным оба  иногда наслаждаемся этим зубоскальством.

Совсем иное у г-на Г. Барахтаясь в клоаке банальных чувств, кухонных оценок и базарных мыслишек не первой и даже не второй свежести, он и форму для их выражения состряпал (кстати, из чужих же находок) такую, в которой нищета выразительных средств вполне соответствует гремящей пустоте его внутреннего мира. В этой т.н. форме что ни скажи, всё будет фальшиво и ходульно. Но нашего однословника это, естественно,  нисколько не смущает. Прекрасным подтверждением  тому служит его последняя поделка -- та, что  посвящена вашему покорному слуге. Перефразируя Ильфа и Петрова, можно с полным правом  сказать, что ей один шаг до надписи на заборе. И этот шаг, кажется, уже сделан.