ГЛАВА 7
Их было трое. Двоим лет по двадцать, третьему смело можно было дать все пятьдесят. Судя по всему, он и был за старшего. Одеты они были в форму национальной жандармерии. Двое рядовые, старший имел погоны капитана. Рядовые несли за плечами легкие автоматические винтовки. У капитана был только пистолет в поясной кобуре.
Джастин знал, что Национальная жандармерия Франции является составной частью Вооруженных сил Республики и во время войны исполняет функции военной полиции.
Вспомнились лекции по истории: Жандарм – буквально «люди оружия».
В Средние века жандармами назывались дворяне, служившие в лейб-гвардии французских королей. То есть жандарм пришел на смену древнему рыцарю. Постепенно этот гордый образ деградировал в того, кто сейчас стоял перед Джастиным, одетый в темно-синий мундир – человек с усталым лицом, красными от недосыпания глазами и грубыми руками фермера.
Однако было бы ошибкой недооценивать французские силы правопорядка. Если вы им чем-то не понравились, они запросто могут арестовать вас и продержать в камере 24 часа без предъявления каких бы то ни было обвинений. Это у них называется «содержание под надзором полиции».
Американский диверсант вынул из кармана паспорт Страны Кленового Листа и отдал на рассмотрение начальнику. То же самое сделала и Мадлен: открыв свой маленький ридикюль, из кладезя женских мелочей достала коричневую книжечку с золотой эмблемой Французской республики.
Джастин умерил дыхание. Представил ровно текущую спокойную реку, как учил тренер по восточным единоборствам, сэнсэй Ямада Таро. Движения тела и ответы спокойны, плавны, даже ленивы. Никаких эмоций. Полное безразличие, повторял он про себя, точно мантру.
Капитан открыл его паспорт, но смотрел не в книжечку, а в глаза задержанному. «Знаем, знаем эти трюки, подумал Джастин, точно так же поступают таможенники на границе, проверяя багаж. Поднимая сидения, смотрят не туда, куда надо, а следят за твоей реакцией. Простаки легко себя выдают.
Но и перестараться нельзя. Слишком невозмутимое поведение тоже может насторожить. Так что, легкое волнение – вполне естественное поведение самого лояльного гражданина. Все волнуются, когда их задерживает полиция. Но Джастин слишком уж затормозил себя, так, что понадобилось противоположное усилие, чтобы немного всколыхнуть эмоции.
Он обстоятельно обнародовал свою легенду как о писателе, присовокупив, что народ Квебека осуждает агрессию США в отношении Франции.
– Что-то вы нас слабо поддерживаете, а еще французы… – с горечью высказал упрек сержант. – Впрочем, вы всегда были – отрезанный ломоть.
Его солдаты молча сопели, проверяя паспорт Мадлен. Один из них маленьким сканером, провод которого тянулся к автономному компьютеру, проверил биометрические данные девушки. Сканер удовлетворенно пискнул, подтвердив подлинность документа.
– Карточка регистрации где? Как иностранец вы обязаны были в течение первых суток с начала войны зарегистрировать свое пребывание в нашей стране.
– Карточка в паспорте. Если вы посмотрите…
– Ах, да, миль пардон, вот она… Ну-ка, Мишель, проверь её на своей машинке…
Сканер не обидел Джастина подозрением, пискнул как надо.
– Все в порядке, патрон, – сказал молодой, передавая карточку своему начальнику.
«Кто же так беспечно держит винтовку, парень? – подумал Джастин. – Если бы не все было в порядке, ты сейчас лежал бы мертвым со сломанным кадыком, а твое оружие было бы у меня в руках… Вот только, как бы я поступил с Мадлен?..»
Это серьезный вопрос. На случай провала инструкции не предусматривали снисхождения ни к кому. Старый закон ЦРУ и всех военных разведок. Мертвыми должны быть все свидетели провала агента.
«Впрочем, она дочка Вожа, а Вожа наш человек. Хотя, кто их знает, этих французов…»
– Мадемуазель, месье, можете продолжать прогулку, – отдав честь, сказал капитан и доброжелательно улыбнулся. В основном, девушке.
Люди оружия остались позади, а Джастин и Мадлен пошли по аллее на выход из сада. Девушка неожиданно и крепко взяла его под руку, прижалась плечом к его напряженному бицепсу. Джастин почувствовал, как девушка дрожит всем телом. «Что это? Реакция на полицию? Но она должна к этому давно привыкнуть, гуляя здесь каждый день…»
– Я зверски замерзла. Нельзя ли куда-нибудь пойти – согреться. И есть хочется…
Ее простодушие умилило его. Он ощутил к девушке прилив нежных, покровительственных чувств.
Удивляясь своей смелости, он зарыл пальцы в ее густые кудрявые волосы. Она остановилась, запрокинула голову, и он поцеловал её в холодные губы. Отстранился, увидел близко шею, белую, смиренную, как шея жертвы, ждущей заклания карающим ножом. Он прильнул щекой к ее волосам, и оба они замолчали, прижавшись друг к другу.
– Вдвоем нам будет не так одиноко, – прошептала Мадлен.
Давешний тинэйджер, мальчик лет восьми, отчаянно тренькая в звоночек, летел на своем велосипеде во весь опор. А они стояли посреди дорожки. Джастин успел подумать: есть два варианта пропустить велосипедиста. Встать по обе стороны дорожки, то есть, разъединиться. И это была плохая примета. Или кто-то должен другого перетянуть на свою сторону. На это решение было отпущено три секунды. Джастин резким движением развернулся на месте, убрав девушку с дороги, но не выпустил её из объятий.
Подросток пронесся мимо, однако плечом задел спину Джастина. Толчок сбил мальчика с курса, и он со своим велосипедом улетел с дорожки и рухнул в траву.
Они бросились к ребенку. Однако тот с достоинством отказался от помощи. Сам встал, поднял велосипед, поплевал на ладонь и стал растирать ссадину на коленке.
Джастин вынул из кармана маленький баллончик с дезинфицирующей жидкостью, нажал на распылитель, окропил рану. «У-а-а! щиплет как!.. – зашипел мальчик. – Не надо ничего, месье, и так заживет». «Мало ли что, грязь попадет в рану…» – покровительственно сказал Джастин. Вынул из другого кармана пачку, разорвал сверток и обмотал рану стерильным бинтом. Парень сначала отбрыкивался, потом вдруг понял, что с этим бинтом на ноге сойдет за раненного бойца. Будет чем похвастаться перед сверстниками.
Джастин хотел было уже завязать бинт, но мальчик попросил намотать еще чуть-чуть.
– Ты же ногу не сможешь согнуть в колене, – сказала Мадлен мальчику.
– Ничего, зато так надежнее… не спадет, – успокоил её пацан.
– Зачем ты так делаешь? Ты сегодня меня два раза чуть не сбил.
– Я не хотел вас сбивать, месье. Мой «Мираж» атаковал американский самолет-невидимку! Я протаранил его, и он взорвался. А я успел выпрыгнуть с парашютом…
Джастин легко разорвал бинт и завязал его нетугим узлом.
– Поздравляю с боевым крещением, – сказал американский диверсант.
– Служу Франции! – мальчик отдал честь.
– Держи, заслужил. – Джастин протянул мальчику пачку жвачки. Упаковка была надорвана особым способом, указывающим, что эти подушечки предназначены для жевания, и в них нет передатчиков.
– Американская?.. – мальчик смотрел на пачку, как на врага.
– Да, я её отобрал у американского шпиона, – доложил Джастин, улыбаясь. – Это трофей.
– Спасибо, месье.
Мальчик извлек жвачку, сунул за щеку подушечку, остальную пачку бережливо сложил в карман. Сел на велосипед и, с трудом сгибая раненную ногу, укатил.
– Вы просто ходячая аптека, – улыбнулась Мадлен.
– Время такое, мало ли что…
– Вы умеете обращаться с детьми, – с теплотой в голосе сказала она.
– Разве мы с тобой не на «ты»?
– Джастин?.. А как тебя мама звала?
– Джасти, Джас... А когда был маленький, звала медвежонок Гризли. Отец звал меня на французский манер – Жюстен.
– А ты знаешь, что твое имя с латинского переводится как «справедливый»?
– Да? Вот не знал. Быть справедливым – это большая ответственность.
– По-моему, быть справедливым – это настоящее человеческое качество. Ведь животные не ведают понятия справедливости. У зверей главный закон – сила. Кто сильный, тот и прав.
– Хорошая антивоенная речь. А как там, в твоей вселенной, обстоят дела? Неужто наоборот, все праведные?
– К сожалению, там принцип силы также главенствует. Хотя до войны с Францией США не докатились.
– А вообще, ваш мир сильно отличается от этого?
– Практически – нет. У вас был Гитлер, Сталин, Рузвельт, Де Голь и у нас тоже. Потом американцы воевали во Вьетнаме, в Ираке, в Афганистане…
– А вот уже различие, – сказал Джастин. – Войны с Афганистаном у нас не было.
– Может, у вас и одиннадцатого сентября не было?
– Почему же, каждый год бывает…
– Я серьезно. 11 сентября 2001 года были уничтожены манхеттенские башни-близнецы.
– То есть, как это – "уничтожены"? – Джастин от удивления даже остановился.
– Их атаковали самолеты.
– Чьи самолеты?
– Американские самолеты… протаранили здания…
– Американцы напали сами на себя!?
– Нет, самолеты были пассажирскими, их захватили террористы… Все следы вели в Афганистан, к Бен Ладену. Ну и США начали войну против талибов… Впрочем, я политикой не интересуюсь.
– Круто. В голове не укладывается, как самолет таранит небоскреб. Все это сильно смахивает на Голливуд. Там любят такие эффекты. Огненные шары взрывов, водопады разбитого стекла… А кто же, интересно, у вас там президент?
– Сейчас Барак Обама.
– Довольно странное имя для президента США.
– Вполне нормальное имя для афроамериканца.
– Как!? Ты хочешь сказать, что у вас президент –