(история десятая из серии «Воспоминания из будущего»)
Я всегда наблюдаю за ней из окна. В любое время суток. В любое время года. В любом месте, где бы ни оказался, я всегда наблюдаю за ней из окна.
Вижу крашеную чёлку цвета арктического снега и не сходящую с лица улыбку, холодную, как арктический лёд. Когда она улыбается, обнажает ряд верхних зубов, безукоризненных зубов, безукоризненно белых зубов.
Её зубы – мечта любого стоматолога. Он спит и видит, как касается их девственной чистоты и природной красоты сверлом своей свирепой бормашины, он мечтает пройтись по ним и нарушить естественную стройность и природную красоту её зубов, прикрываясь ширмой заботы об их здоровье под коварным вымыслом-де спасти эти безукоризненно белые зубы от кариеса, обточить их до безукоризненного рукотворного уродства и заключить в металлический корсет красивых коронок.
Я наблюдаю за ней из окна, даже когда не нахожусь дома, а она разъезжает в немыслимом комфорте общественного транспорта по исковерканным злым гением градостроителя улицам.
Я вижу её фигуру, её восхитительную фигуру, укутанную в лёгкий ситец летнего платья; открытые белые плечи, ароматная кожа которых не измарана акварелью солнечного загара. Рюш петелек ситцевого платья выставляет в выгодном свете цвет её кожи.
Она улыбается соседке по креслу. Они мило беседуют. Я не слышу их голосов, не вникаю в их темы женского интереса, я просто наблюдаю за ней, мне нравится это занятие, потому что ей нравится то, что нравится мне. скажу без утайки, мне индифферентны женские сплетни.
Вот она встаёт. Поправляет платье. Смотрит в окно: ветер ерошит её крашеную чёлку цвета арктического снега, она чему-то смеётся. Вслед за ней начинает смеяться соседка: она тоже смотрит в окно и видит то же, что рассмешило из обеих. Я ничего не вижу.
Затем она проходом идёт к двери и выходит на остановке.
Пыхнув масляным дымком и чихнув старчески двигателем, автобус катит дальше по маршруту.
Я выхожу за нею следом.
Она меня не видит, ведь я не гончая, я не преследую её, я просто наблюдаю за ней в любое время суток, в любое время года: я наблюдаю за ней из окна. Если постараться, окно можно найти всегда и всюду: витрина магазина, амбразура билетной кассы, уличный фонарь, динамик на внешней стене дома.
Я всегда наблюдаю за ней из окна, даже когда она находится в тёмном зале кинотеатра. Я нахожу её по приглушённому сумраком цвету крашеной чёлки цвета арктического снега и по свету не сходящей с лица улыбки, холодной, как арктический лёд.
Я всегда её нахожу, даже если она теряется в плотной массе красоток, перенявших её привычку красить волосы и «хвосты» волос в цвет арктического снега и ослепительный блеск их улыбок, холодных, как арктический лёд, не повод обвести меня вокруг пальца, напустить густой туман морока, сбить со следа. Я всегда нахожу её и наблюдаю за ней из окна.
Недавно она купила автомобиль. Недорогую вещицу цвета арктического снега под цвет её крашеной чёлки. Она купила автомобиль и моё наблюдение за ней упростилось: в её авто целых шесть окон! Через любое из них я могу наблюдать за ней в любое время суток, в любое время года и не быть замеченным.
Теперь, где бы она ни была – я наблюдаю за ней.
Она красит губы в вызывающе дерзкий алый цвет и я смотрю на эту её забаву своими глазами, наблюдая за ней через окна её красивых глаз цвета безоблачного летнего неба.
Она садится в салон машины и я наблюдаю за её манипуляциями: у неё появилась привычка смотреться в салонное зеркальце, улыбаясь и подмигивая себе с задорным блеском удивительных глаз цвета безоблачного летнего неба. Ей невдомёк, - да и откуда бы ей знать, - что я за ней наблюдаю из окон её глаз, что она не одна.
Я смотрю её глазами и отмечаю, что пора бы освежить цвет чёлки цвета арктического снега, она тут же вскидывает голову, смотрит в салонное зеркальце. Теребит пальцами волосы, рассматривает пристально каждую прядь моим внимательным взглядом и соглашается с моим замечанием, думая, что сама догадалась об этом.
Я всегда наблюдаю за ней из окна. В любое время суток. В любое время года. В любом месте, где бы она ни оказалась, я всегда наблюдаю за ней из окна.
Наблюдать за ней легко. Цветущей весной, солнечным зелёным летом и затяжной золотой осенью её чёлка, цвета арктического снега сверкает жемчужным сиянием и приковывает к себе внимание. Не только моё, но и заставляет проявлять интерес посторонних мужчин. Но я не ревную.
Трудно наблюдать за ней зимой, когда всё вокруг, дома, улицы, деревья, скамьи, машины и люди облеплены белым арктическим снегом цвета чёлки её крашеных волос и сизый пар дыхания срывается с уст и скрадывает очертания лиц. Но я давно привык к этому незначительному затруднению: я отыскиваю её через окна её глаз, цвета безоблачного летнего неба своими глазами.
Когда она идёт – я наблюдаю за иней из окон её глаз, - я вижу, как к ней липнут масленые взгляды посторонних незнакомых мужчин. Вижу неприятную осклизлость их слащавых улыбок и заискивающие наклоны голов. По их глазам я читаю из окон её глаз их примитивные животные желания и брезгливо выдыхаю в их адрес её губами белое облачко пара.
Я ее не ревную. Разве можно ревновать ту, с кем не знаком, даже если всегда наблюдаешь за ней из окна в любое время суток, в любое время года, где бы она ни находилась?
Мы живём невдалеке друг от друга: я на окраине метрополии в глухой северной провинции, а она на центральной улице в центре нашей столицы.
