Золотой меч Скилура, глава 15

                                                                               глава 15 

      -Хочу распродать свой гарем, Тупий.
      -?!
      -Не удивляйся.
      -Кому и за какую цену, мой повелитель?
      -В Керкинитиде, на невольничьем рынке, думаю, найдутся желающие приобрести моих красавиц.
      -Твои наложницы, мой царь, – жрицы любви. В другом хозяйстве от них никакого проку. Ты охладел к ним? Или они к тебе? Когда, в последний раз, ты навещал их?

    Царь пребывал в раздумье, и Тупий, не дождавшись ответа, продолжил:
      -После смерти Талии ты не взял себе ни одной жены.
      -Не взял. Испытать всю полноту любви можно только с одной женщиной.
      -И это говорит тот, у кого целый гарем, что исправно служил ему все эти годы. И послужит ещё, надеюсь.
      -Надейся…
      -Правда, у нас много других забот. Гарем может подождать.
      -Может…
    Тупия насторожила отрешённость царя:
      -С тобой творится неладное, повелитель. Ты потерял власть над собой. А тебе властвовать над всеми.
      -Тупий, властвует власть. Я лишь её представляю.
    Тупий не смог толком осмыслить сказанное и предусмотрительно промолчал.
      -Я не потерял власть над собой, друг мой, но теряю власть над своими чувствами. Со смертью Талии они покинули меня и долго не давали о себе знать.
      -Долго, – согласился Тупий. – Ровно столько, сколько рос Тазий.
      -Я считал сына невольной причиной смерти Талии, и относился к нему недружелюбно. Теперь понял: в его сердце все эти годы жила любовь к матери, хоть он не знал её, никогда не видел, и даже не ведал о причине её гибели. Он носил в себе её жизнь, а я понял это только сейчас. Я виноват перед ним.
      -Скажи ему об этом.
      -Пожалуй…
      -Я позову Тазия.
   
    Тазий вошёл к отцу и почтительно ему поклонился.
    Царь пристально посмотрел на него и задержал на сыне взгляд дольше обычного.
    Достаточно крупная фигура сына дышала здоровьем и силой. Высокий лоб придавал обезоруживающую открытость лицу и редкую выразительность глазам, посаженным в глубокие глазницы. И, может, от этого взгляд его казался тяжёлым.  Прямой с горбинкой нос и резко очерченный рот, придавали его лицу абсолютную, легко запоминаемую завершённость. И только умеренный овал щёк, как в детстве алел стыдливым румянцем и выдавал в нём натуру мягкую, чувственную. Белокурые, с некоторой желтизной, жёсткие волосы слегка вились и спадали на плечи.
      -Ты звал… отец?
      -Ты стал взрослым, – без обиняков начал царь. – Пора принимать решения. Мы разделены. Я хочу знать с кем ты.
      -Я ещё не решил.
      -Что мешает тебе принять решение?
    Тупий, видя, что разговор становится серьёзным, направился к выходу.
      -Останься, Тупий!
      -Да, повелитель.
      -Решай, Тазий.
      -Ты отдал мой отряд другому. Что я могу один?
      -Я поступил неосмотрительно. Если это может тебя утешить.
      -Может, но я не об этом.
      -О чём же, сын мой?
      -Противостояние разрушает наше единство: противники оседлости уйдут от тебя, разбредутся по степи. Твоих сторонников – горстка. Вы даже не сможете защитить себя от набега случайной ватаги диких варваров.
      -Он прав, мой повелитель.

    Тягостное молчание первым нарушает царь:
      -Продолжай.
      -Откажись от своих замыслов, оставь стоянку и выступи на Тавриду. Ты получишь город, о котором мечтаешь. И ещё много чего.
      -Это чужой город, чуждый народ...
      -Ты его завоюешь, и он станет твоим.
      -Город - да. Но покорить и удержать в рабстве целый народ, да ещё скифов!?. - царь помолчал, - Я не сделаю этого! Пока я царь…
      -Пока…
      -Ты… Ты мой сын, Тазий… – голос Гатала зазвенел
      -Они убьют тебя, отец.
      -Это лучше, чем предать мечту, предать народ, предать Авесту…
      -Вот, вот – Авесту… Не без её высочайшего участия всё и сотворилось. Она – злой гений.
      -Ты не смеешь так! Она стала для тебя всем…
      -Была… больше, чем для тебя. Ты у меня её отнял.
      -Мальчишка!
      -Уймитесь! – словно гром Перуна прозвучал голос Тупия. – Вы забыли, кто вы есть. На вас лежит ответственность за судьбу целого народа.
      -А на народе эта ответственность не лежит? – резко выкрикнул царь. – Когда народу предлагают созидание – вместо разрушения, любовь – вместо ненависти, когда взамен унизительным бесконечным скитаниям, народу предлагают землю, которую он сможет облагородить и полюбить и которая станет его родиной, – народ этот должен взять на себя ответственность и решить сам за себя.
      -Такого народа нет, мой повелитель…
    Тупий резко поднял вверх палец, призывая прислушаться.

    За стенами шатра нарастала яростная, молчаливая сеча. Отряд головорезов-наёмников, предусмотрительно купленный Распараганом, ломился в царский шатёр, преодолевая отчаянное сопротивление горстки царских телохранителей.
    Время стало отсчитывать минуты… секунды… мгновения…

    Ворвавшиеся в царский шатёр ошеломлены: к горлу, сидящего на троне царя, приставлен меч Тазия…
    Вероломщики замирают и застывают в ожидании. В шатёр торопливо входит Главный заговорщик.
    Тазий выкрикивает, как можно громогласнее:
      -Пусть слышат все: царь Гатал – мой пленник! Я выполняю волю Совета вождей племён и объявляю себя царём сарматов, как его единственный законный наследник. Мой Главный советник Распараган может подтвердить законность этого решения.
    Распараган польщён решением нового царя, вернувшего ему прежнюю должность:
      -Я это подтверждаю!
    Все присутствующие рушатся на пол.
    Распараган преклоняет колено:
      -Ты оказался способным учеником и сделал единственно правильный выбор, мой мальчик, – говорит он так, чтобы, по возможности, это услышал только Тазий. И дальше, чтобы слышали все:
      -Завтра народ примет присягу верности новому царю! Мы принесём жертву Перуну и двинемся на Тавриду. С новым царём нас ждут новые победы. Объявите это всем. И можете праздновать! Клетку царю Гаталу!
    Тазий побагровел. Глаза его метнули молнию.
      -Царь Гатал – мой пленник!
      -Место пленника – клетка. К тому же он уже не царь, - съязвил главный советник
      -Он уже не царь, но ещё мой отец. А царь – Я! Ты способен меня ослушаться?
    Распараган помедлил. Коварного ума хватило, чтобы сообразить: оголённый меч в руках Тазия – лучшего из сарматских воинов. Одно мгновение, и его голову, взяв за волосы, выбросят из шатра собакам. Неужели, объявив Тазия царём, он поторопился? Просчитался? И мальчишка не так прост, как ему показалось. И Интрига, как сквозь землю провалилась...
      -Нет, светлейший, я повинуюсь… – и склонил голову.

    За время гнусного действа царь Гатал не проронил ни звука… В их положении поступок Тазия был единственным разумным выходом: он сохранял им жизнь.