- Иван Егорович снова вздохнул. Зарегистрировать отношения – это дело хорошее.
После этого разговора он заметно переменился. И хотя молодой человек порой заставал отца, сидящим в задумчивой позе, было видно, что приготовления к свадьбе отодвинули горестные мысли Ивана Егоровича на задний план.
К несказанному удивлению Толика, он даже поехал вместе с ним в магазин, чтобы помочь выбрать подходящий костюм для предстоящего торжества. А потом два часа упорно «сидел» на телефоне, чтобы заказать подходящее кафе: чтобы и от дома было недалеко, и цены были «некусачими».
Когда пришёл назначенный день и молодые поехали в ЗАГС только с друзьями, он не обиделся, когда ему объяснили, что родителей на официальную часть заключения брака приглашать уже давно не принято. Зато вечером, когда настал черёд празднества, плясал так, что друзья не поверили Толику, что его отцу уже минуло шестьдесят лет.
- А потом я влюбился… - внезапно донеслось до целиком погрузившейся в своим мысли Шимки. На лице Ивана Егоровича меж тем появилась одному ему присущая хитрая улыбка, а глаза при этом зажглись каким-то внутренним светом.
- Вот ты говоришь, - подложил он под голову руку, - мол, как это можно было на завод с пятью классами образования прийти.
- Ну… - словно оправдываясь, замялась Катя. Ей бы в голову не пришло обидеть отца своего мужа, и она уже ругала себя за неаккуратно оброненные слова. – Я, - тихо добавила она, - совсем не это имела в виду.
- Это-это, - подмигнул ей свёкор, - да только ведь на заводе в то время не образование требовалось, а мужская сила, - повторил он ранее сказанное.
- А вот Галя, как узнала, - вздохнул он, - что я такой-сякой, немазаный, всего-навсего чуть ли не церковно-приходскую школу закончил, ей это очень не понравилось.
- В смысле? – уставилась Шимка на Ивана Егоровича.
- В прямом смысле, - усмехнувшись, ответил он. - Я ведь как из армии приехал – так буквально на первом вечере в клубе Галю-то и заприметил. Да и она к моей военной форме да значку «отличника боевой и политической подготовки», как выяснилось позже, тоже не осталась равнодушной.
- А зачем же ты в военной форме в клуб пошёл? – не поняла Шимка, - армейская служба для тебя ведь закончилась.
- Ох, ничего-то ты не смыслишь в жизни, Катюша, - по-отечески наставительно ответил Иван Егорович. – Это вы сейчас на ваши танцы, чуть ли не с открытым пузом бегаете. А в то время ходить в военной форме за честь считалось. И ребята, которые приходили из армии, не торопились повесить форму в шкаф. Месяц, а то и два с гордостью в ней щеголяли.
- Престижно, что ли было? – осторожно спросила Шимка, боясь снова произнести что-то «не в тему».
- Престижно… - покачал головой свёкор, - и ведь слово-то какое подобрала! – Престижно… - повторил он, почёсывая лоб, - да не престижно это называлось, а другим словом.
- Так вот, - продолжил он, - Галя потом мне рассказывала, что она чуть ли не с первого взгляда влюбилась в меня. Так мы и стали встречаться.
- Совсем, как мы с Толиком, - произнесла Шимка, которой в своё время серьёзный и вдумчивый студент тоже понравился сразу.
- А дальше… - и Иван Егорович немного задумался, - дальше произошёл у нас с Галей разрыв. Да какой серьёзный! Я сперва думал, что навсегда любовь свою потерял.
- Вот так так… - расстроено произнесла Шимка, которая терпеть не могла двух вещей: ссор и слёз, - обидел, поди, Галину Васильевну, неосторожным словом.
- Я? – и свёкор резко поднялся на диване, - помилуй, Катюша! Дело ведь вовсе и не во мне было.
- А в чём? – и Шимка, которая полагала, что кроме обидных слов разногласие ничем больше вызвано быть не может.
- Пять классов моих не понравились ей, видишь ли, - засмеялся Иван Егорович. – Как, помнится, она осерчала, когда узнала, что я вот такой малограмотный! И не успела Шимка хоть как-то отреагрировать на эти слова, прибавил:
- Да. Так и сказала: мне, мол, муж нужен, а не какой-то там необразованный валенок. А после этого заявила, что хоть она меня и любит, но замуж за недоучку не пойдёт. И дверь перед моим носом захлопнула. Так я и остался стоять на крыльце с разинутым ртом.
- И что же ты? – Шимку заинтересовала эта история. Раньше ничего подобного она про родителей Толика не знала.
- Что-что… - проговорил Иван Егорович, - сначала надулся на неё, стороной даже стал обходить. А потом как увидел её с другим, каким-то хлипким очкариком, чуть не погнался за ним, позабыв про всё. Чтобы рожу ему как следует начистить. Хорошо ребята рядом стояли, за руки меня схватили. Не дали драке разразиться.
- Зло меня, помню, такое взяло, - Иван Егорович внезапно сделался серьёзным, - недельку после того случая я ещё погулял, а потом подал документы в вечернюю школу.
Он тихонечко встал с дивана, открыл дверцу стенки и протянул Шимке какой-то пакет: «Смотри, вот что я тогда получил!»
Шимка аккуратно достала из пакета сложенный вдове листок серо-голубого цвета и, развернув его, прочла: «Свидетельство об окончании восьмилетней школы. Выдано Ивченко Ивану Егоровичу». Дальше вперемешку стояли оценки.
- Ага! Так, значит, всё-таки ты доучился? – словно торжествуя, сказала Шимка.
- А как же! – так же весело ответил Иван Егорович, - доучился! До восьмого класса, глянь! Любовь, знаешь, она сильней оказалась. Да и обидно мне стало, что Галя меня каким-то неотёсанным бревном считает. В вечерней школе рабочей молодёжи три года доучивался. Сам, заметь! И никакие мамки-няньки мне не помогали. Всего добился собственными силами.
- А тот парень? – неожиданно вспомнила Шимка, - он куда делся?
- Какой парень? – удивился свёкор.
- Ну, тот, очкастый, которого ты ещё хлюпиком назвал, - пояснила Шимка.
- Ах, тот… - захохотал свёкор в полный голос, - так это её брат двоюродный оказался! Да ты его наверняка знаешь, это же Михаил! Дядя Миша, вот кто это был! Он ещё на вашей свадьбе всё переплясать меня старался, вспомни-ка! А я-то ведь его в то время не знал. Они тогда специально ходили, взявшись за руки, словно влюбленные! Чтобы меня поддеть, значит.
- А с другой стороны, - и Иван Егорович снова стал серьёзным, - если бы не Галя, так я и правда остался бы валенком необразованным.
- Это ведь ей, моей родимой, я спасибо сказать должен за то, что у меня вот это свидетельство появилось, - вздохнул он и, аккуратно сложив листочек, убрал его обратно в стенку.
Спасибо!