постаралась может быть и нечистая, но уж больно результат удивительный получился. Емеля таких курей никогда не видел и догадался, что это куры, а не какие–то птицы заморские, невиданные, исключительно по внешнему виду.
«Так, вот теперь спешить не надо. – сам себя успокоил Емеля. – Утро, как говорится, на то и утро, соображается лучше».
Он достал из бочки петуха с курицей, отнёс их в чулан и запер там. Деться они уже никуда не денутся, а сейчас уж очень спать охота, вон, почти утро на дворе.
***
– Здравия желаю, ваше сиятельство! – яблочко пару раз прокатившись по тарелочке остановилось, из тарелочки на Ивана смотрела бородатая физиономия Черномора.
– Здоров. Веселишься? – было непонятно, доволен Черномор к нему таким обращением или понял, что Иван над ним слегка издевается?
– А что, можно и повеселиться немного. – а вот с Иваном все было понятно: улыбка до ушей, доволен значит происходящим. – Все идёт по плану, как и договаривались.
– Докладывай!
Иван, не вдаваясь в подробности, пересказал Черномору, что уже успел сделать и что ещё не успел, но обязательно сделает, причём, в самое ближайшее время:
– Извини, насчёт девок обстановку ещё не прояснял. – как бы извиняясь, а на самом деле, опять дурачась, сказал Иван. – Сам понимаешь, для начала требуется фундаментальную базу создать, а потом уже все остальное. Ты ведь не торопишься?
– Не тороплюсь, не тороплюсь. – даже через бороду было видно, как Черномор заулыбался. – Я ещё со всеми с теми, что ты мне предоставил, не разобрался, не торопись.
Да, почти из головы вылетело. Покуда Иван путешествовал по царствам–княжествами и до Русланова княжества добирался, пяток девок, самого высшего происхождения, которое в тех землях только возможно, он Черномору, так сказать, сосватал. Ну а не описано всё это в подробностях лишь потому, что все те дела до того мелкие и незначительные, если их описывать с подробностями, то Ивана можно и обидеть. И для потомков, всю историю исказить и пустить по лженаучному пути. Поэтому, поскольку Иван, он Премудрый, то и дела его, правдиво описываемые, должны быть великими, где премудрость Ивана видна и блистает во всей своей красе.
– Как там, с Русланом? – не хотел Иван про этого недотёпу спрашивать, ну, чтобы лицо своё, премудрое, не терять, но не вытерпел, спросил.
– Все хорошо с твоим Русланом. – Черномор, несмотря на бороду, продолжал улыбаться. – У Бабы–Яги он, в гостях, стало быть. Ну а она, если не слопает его, то обязательно подскажет, где Людмилу искать и такой дорогой направит, с которой ещё никто не возвращался, сама сказала. Так что не переживай, работай спокойно.
Врал Черномор, и так мастерски врал, что даже сам Иван Премудрый не понял, что тот врёт. А вообще–то не совсем он врал. Он лишь пересказал то, что ему Баба–Яга, Анна Ивановна, сказала. На самом же деле никакого Руслана у неё даже близко не было и где он на тот момент шлялся, не знал никто. Чтобы понять и определить, где Руслан тогда Людмилу искал, его самого надо было найти. Искать его, тому же Черномору, было лень, забот с девицами хватало, а Бабе–Яге, той так вообще не надо было, у неё на происходящее свои виды и планы имелись. Вот и получилось: поленился, понадеялся, а в результате… А что в результате? Пока не ясно что, но обязательно что–то будет.
***
– Вот что я хочу вам сказать, помощники мои верные. – Иван сидел не на троне княжеском, а по–простецки, на лавке, за столом. А верные помощники – боярин Захар и Тимофей, напротив. Неуж–то демократия? – Некогда нам с вам пить, петь да гулять, дел много. Вот переделаем все дела, приведём княжество в порядок, тогда и гулять будем, хороводы водить.
Не перестаю я удивляться на Ивана. Такое впечатление, что он и правда, Премудрый. Вот почему он боярина родовитого и неизвестного происхождения мужика, Тимофея, назвал не слугами своими верными, а помощниками? Думается, здесь очень большая премудрость спрятана и понятна она только умному человеку.
Нет, боярину Захару эту премудрость вовек не понять. Ну что поделаешь, если обделён умишком, напрочь обделен. Всё чем боярин Захар на этом свете и на должности Городского головы держится – происхождение знатное и пузо здоровое, грозное. А так, чтобы ещё чего – нету, совсем нету. Ему лучше и спокойнее пребывать в «слугах верных», а не в помощниках. Ведь оно как, слуга он и есть слуга, ему думать не обязательно, за него князь думает. Сказал князь, что сделать надо, слуга и сделал. Как сделал, хорошо или плохо? Это уже совсем другой разговор и последствия другие: или пряников полный мешок, или плаха с топором.
С помощником, картина совсем другой получается. Он, в отличии от слуги верного, хоть тоже исполняет волю княжескую, но исполняет её не слепо, один в один, как было сказано, а применяет свой ум, таланты свои, ну и так далее.
Слуга, тот не обязательно, а чаще всего, не то чтобы не согласен с волей княжеской, а наплевать ему, какая она, воля эта. Сказали, сделал, а там, да порасти оно всем, чем угодно. А у помощника отношение к воле княжеской совсем другое. Он её, волю княжескую, целиком и полностью поддерживает, потому исполняя её, помогает, а не так, чтобы наплевать.
Наверняка обращение такое было в первую очередь адресовано Тимофею. Боярину Захару, тому так вообще безразлично, как назовут, хоть валенком. Лишь бы к горшку с кашей княжеской находиться поближе, да ложку, в виде должности иметь побольше, а на остальное и наплевать можно, что он и делал.
***
Тогда в городе, когда Иван взял к себе на службу Тимофея, разговор про меж них состоялся, интересный разговор. Поравнялись они стременами, ну и едут. Иван по сторонам смотрит примечает, что где и как, в каком состоянии, а Тимофей, тот просто едет, хоть и тоже по сторонам смотрит.
– Поди, из разбойников будешь? – неожиданно спросил Тимофея Иван.
– А хоть бы и так. – нисколько не смутившись ответил Тимофей. – Тебе, князь, не всё ли едино?
«Вот ведь шельмец. – подумал Иван. – Такое впечатление, что насквозь меня видит. Трудновато с ним придётся, ну да ничего страшного. Если я его в свою веру обращу, ценнее помощника не сыскать, и не только в этом задрипанном княжестве, а и вообще, в жизни». – а вслух:
– Ты особо–то не ерепенься. Безразлично мне, кем ты был. Мне не безразлично, кем ты стал и как службу служить думаешь.
– Хорошо служить, думаю. – такое впечатление, чему–то своему усмехнулся Тимофей. – А кем я стал?
– А стал ты моими глазами, ушами и вообще, всем. – Иван аж коня слегка придержал, не иначе, чтобы подчеркнуть всю важность только что сказанного. – И не только в стольном граде и в княжестве, а везде. Понял?
– Понял, как не понять. Сделаем, князь. – «Вот ведь, проходимец. Как будто я ему сказал воды принести. – Иван поначалу было разозлился, но потом передумал». – Оно, дело нехитрое, доволен будешь.
– Только смотри мне, разбойничества и безобразий всяких не потерплю.
– За меня, князь, не беспокойся. Лучше сам, смотри, не набезобразничай.
– Ты это, – Иван чуть с коня не свалился от услышанного. – язык–то свой попридержи, а то длинный очень, голове помешать может.
– Как скажешь, князь. – опять, ну как будто не князь перед ним, а ровня какая–то, ответил Тимофей.
– Вот что, – Ивану хоть и не очень понравилось сказанное Тимофеем, но, делать нечего. Видать Тимофей этот, если и уступает Ивану по премудрости, то самую малость, а может и вовсе не уступает. Такому вольности мелкие и простить можно, как бы не замечать их, но ни в коем случае не забывать, мало ли? – подбери себе человек двадцать помощников. Найдутся такие?
– Найдутся, отчего же не найтись.
– И вот что ещё. – Иван протянул Тимофею внушительных размеров, то ли мешочек, то ли кошелёк, не иначе как с золотом. – Приоденешь войско своё, да и сам приоденься. Коней купите, ну и всё что для коня нужно. Только смотри, в стольном граде не вздумайте покупать, понял меня?
– Без тебя, князь, я бы не догадался, где и что покупать. – продолжал дерзить Тимофей.
«А может он и не дерзит вовсе? – это мысль такая, внезапная, пришла Ивану в голову. – А что, если у него манера разговора такая? Оно конечно, ничего страшного, но это если один на один, а если на людях? Ладно, поглядим, посмотрим. В случае чего, всегда укорот сделать можно».
– Так, насчёт Городского головы, боярина Захара.
– Знакомиться, не знакомились, а так видел, знаю.
– С послезавтрашнего дня чтобы рядом с этим боярином твои глаза и уши были, постоянно были, везде, даже в опочивальне. Как ты это будешь делать, тебе виднее, но чтобы были. Это и есть твоё первое задание.
– Понял, князь, дело нехитрое. Сделаем.
– Вот и хорошо. Сегодняшний день и завтрашний даю тебе, чтобы помощников своих собрать. – Иван был уверен, что Тимофею нисколько не придётся искать кого–либо, предлагать и золотые горы обещать. Более чем наверняка, они уже есть, только и ждут команды. «Оно и к лучшему. – подумал Иван». – А послезавтра прибудете на княжеский двор, на постой разместитесь, довольствие получите. Ну а с тобой и ещё с боярином Захаром, мы совет держать будем, что и как надлежит делать. Понятно?
– Понятно, князь. Позволь исполнять?
– Исполняй!
Тимофей слегка, больше ради приличия и напоминания, дёрнул уздечку, ударил коня стременами по бокам, и, застоявшийся конь, наверняка с удовольствием, перешёл с пешего шага на бег и понёс Тимофея куда–то. Куда, коню было безразлично, а Тимофей знал, куда.
