может. Опять же, воспитание боярское, да царское надо учитывать.
Знайте люди добрые: те женщины, которые только и делают, что сидят и ничего не делают, на самом деле вовсе не женщины. Если у вас дома такая есть, вам не женщину, а что–то другое подсунули, стало быть, обманули.
Поэтому Старуха поступила, хитро поступила. Ничего удивительного, женщины, они все хитрые, без исключения. Начала она по утрам с Царицей как бы советоваться, мол, что сегодня надо будет сделать и что сделать в первую очередь? А Царица, та и рада стараться, советы начала давать и получилось всё в лучшем виде, часть забот–хлопот по хозяйству стала на себя брать. Старухе от этого сплошная польза, даже две пользы. Во первых, в два раза по хозяйству больше дел можно переделать. А во вторых, как ни крути, в доме два мужика присутствуют. А ведь любой женщине известно, что мужики, они до того беспомощные, что шагу без женского пригляда ступить не могут, обязательно что–то натворят. Ведь мужик, он в доме как жара и лютых холод одновременно, чего в следующую минуту отчебучить может, во век не догадаешься. Поэтому тяжело одной–то с двумя справляться. А вдвоём, с Царицей, так это почти запросто. Даже можно ещё пяток добавить, но без надобности, пусть другие женщины с ними мучаются.
***
Говорю же, дела у Старика настолько тихие и малозаметные, что я чуть было не забыл про бочку–то дорассказать.
На следующее утро Старик как только приехал к Самому Синему морю, сразу к сараюшке своей кинулся, интересно всё–таки, что там с цыплятами произошло? Он даже лошадь не распряг, махнул ей рукой, подожди мол, не до тебя. Открыл он значит бочку, а там пусто, вообще пусто, даже пшено и то куда–то исчезло. Сначала было разозлился Старик, мол, обманула его Царица с царевичем насчёт бочки этой. А потом думать начал, а значит успокаиваться и придумал. А что если бочка эта только на Царицу с царевичем только и была рассчитана? Но тогда куда цыплята с пшеном делись? А кто их знает, куда они делись?! Это старик так подумал. А что как бочка не признала в них Царицу с царевичем и, обладая хоть и волшебным, но очень вредным характером, закинула цыплят этих куда–нибудь подальше, а сама продолжает Царицу с царевичем дожидаться. Короче, махнул Старик рукой на бочку и пошёл: лошадь распрягать, да к выходу в море готовиться. А когда вышел в море, да закинул невод, а после стал его выбирать, так вообще напрочь забыл про эту бочку.
Вечером уже, когда с моря вернулся и дожидался доверенного человека, Старик опять вспомнил про бочку, но уже без раздражения и злобы, просто так вспомнил. А тут и человек доверенный подъехал, рыбу покупать, значит. Старик, уж неизвестно кто и за что его дёрнул, возьми да и предложи доверенному человеку купить бочку.
Мол, у купца хозяйство большое и товару всякого разного много, поэтому такая бочка для него обязательно на пользу будет. Доверенный человек бочку внимательно осмотрел, даже ногтём её поковырял и сказал, что сам он таких решений принимать не может, потому как ему только насчёт рыбы полномочия дадены. Но купцу, сегодня же, о бочке расскажет и если тот пожелает её купить, то завтра он её и заберёт. О цене, он так и сказал, думаю, договоримся. На том и порешили, и по домам разъехались.
А назавтра, точно, приехал доверенный человек, да на двух подводах и сказал, что купец бочку эту очень даже захотел купить и готов за неё даже не торговаться. Старик же, ну понятно, человек совестливый, да и с купцом вон уже сколько лет дело имеет, наглеть не стал, а спросил цену самую, можно сказать, скромную и никому не обидную. Вот так и продолжила бочка жизнь свою бочечную. Правда это была совсем друга бочка, но это мелочи, потому как кроме Емели об это не знал никто.
***
Вот скажите мне, почему оно так происходит? Живут люди и всё у них хорошо. Если и есть то, что для них не очень хорошо, то совсем чуть–чуть. И обязательно, заметьте, обязательно рядом с ними или вместе с ними живёт человек, у которого всё происходит с точностью до наоборот: хорошо – чуть–чуть, а не очень хорошо или даже плохо – много. Это я о царевиче Гвидоне речь завёл, о нём, родимом. Со Стариком и со Старухой, с ними все понятно. Они дома находятся и живут своей привычной жизнью, которая с появлением гостей даже лучше стала. Царица, с ней немного посложнее, но тоже все просто и понятно. Выглядела она очень даже довольной своей новой жизнью и похоже, что не очень–то и печалилась о том, что царь Салтан с ней так поступил. А если и печалилась, то делала это до того тихо, что никому заметно не было.
Ты глянь, прямо по возрастающей идёт! Теперь вот очередь до царевича Гвидона дошла. Вот кто от жизни так внезапно ему доставшейся маялся. Если кто или бестолковый, как боярин Захар, или бессердечный, как Иван, тот скажет: а чего это он кочевряжится? Другой какой–либо жизни, мол, царевич Гвидон не видел и не знает, сравнивать не с чем, вот и живи, радуйся. Оно конечно так, но не совсем. Если бы царевич Гвидон, подобно своей матушке, оказался жизнью своей тоже доволен, то дальнейшее очень даже легко просматривалось.
Вот смотрите: не век же они у Старика со Старухой жить будут, верно? Наступит такой момент, когда надо будет вспомнить о том, что они всё–таки в гостях, а не у себя дома. Нет, разумеется никто их выгонять не собирается, но всё равно. А дальше всё совсем уж просто. Царица, не смотря на возраст, да и какой там возраст, сорока ещё нет?! Царица, она совершенно легко и свободно замуж может выйти. Женщина она из себя видная и даже красивая, так что женихи найдутся и подозреваю, что не только из деревенских, и не только самого простого происхождения. Предположим надоест ей ждать, когда царь Салтан за ней приедет и вот вам, возьмите, получите – под венец и все дела. Теперь царевич Гвидон. Если его, имеемая в наличии жизнь целиком и полностью устраивает, он, дело–то молодое, посватается к какой–либо девице–красавице и всё – тоже под венец, а дальше: семья, детишки, хозяйство и всё такое прочее. Вот так вот и могут исчезнуть Царица и царевич Гвидон среди народа и в народе растворится. И всё, до свидания, вернее, прощай и поминай как звали.
Премудрость эта очень даже простая, жизнь, называется. А поскольку это жизнь, то не всё так просто, как нам кажется и как возможно хотелось бы. Если помните, Старик–то царевича с собой в море не взял, сразу ему сказал, мол не твоё это дело, не лезь. Хотя вполне мог бы обучить царевича рыболовецким премудростям и в скором времени в Самом Синем море появился бы ещё один рыбак. Однако этого не произошло и не произошло, потому что не должно было произойти. Видать, да что там видать, оно и так ясно, царевичу Гвидону совсем другие дела предстоят, просто пока время для них не наступило, вот и приходится ему от безделья маяться. А как время решит, что, мол, пора, время, оно никогда не ошибается, произойдут с царевичем Гвидоном те самые события, которые приведут его к делам именно для него предназначенным, которых, это само собой, непочатый край.
***
А пока что, царевич Гвидон маялся откровенным бездельем, потому что ко всем хозяйственным делам Старика и Старухи был абсолютно непригоден. Нет, руки у него росли оттуда, откуда они у всех растут и силушки было, дай Бог каждому. Здесь, говорю же, всё совсем другое. Чтобы весь день не сидеть сиднем на лавке или на завалинке, стал царевич Гвидон по окрестностям ходить, особенно по тем окрестностям, где народа или совсем мало, или нет вовсе. Ну а самой подходящей под эти характеристики окрестностью разумеется был лес.
В лесу хорошо, он тебе и товарищ, и собеседник мудрый. Даже если и не говорить ничего, не разговаривать с ним, с лесом, мысли в голове у тебя всегда ясные и добрые. Неизвестно почему, но почему–то не думается в лесу о плохом, как о том, что происходит, или обязательно произойдёт, так и о том плохом, о чём за пределами леса очень даже легко думается и очень хочется, чтобы оно произошло. Так, почитай каждый день, и ходил царевич Гвидон в лес. Нет, дрова он больше не заготавливал, тех, Бог знает на сколько хватит. Царевич просто ходил по лесу, гулял, если говорить культурным языком. Ну а чтобы не гулять просто так, согласитесь, скучное занятие, пристрастился он собирать грибы да ягоды. Если с ягодами трудно ошибиться, то с грибами – запросто. Поначалу он собирал все грибы, все подряд, какие попадались. А потом, уже дома, Старуха объясняла ему: какие грибы хорошие, съедобные и какие из них лучше, а какие и вовсе брать не надо – поганки, отравишься. Довольно–таки скоро стал царевич разбираться в грибах, да так, что любому заядлому грибнику впору позавидовать.
– Смотрю, зачастил ты к нам. – хоть и не видно было кто говорит, но царевич догадался – Анна Ивановна, больше некому.
Царевич обернулся, перед ним стояла Анна Ивановна, та самая, которая Баба–Яга и улыбалась.
– Здравствуй, Анна Ивановна. Да, зачастил. Нравится мне в лесу, да и народу нет никого.
– А что же ты людей–то чураешься? Вроде бы не бирюк.
– Сам не знаю, Анна Ивановна. Не хочется почему–то мне ни с кем знакомиться и разговоры разговаривать.
– Понимаю, понимаю. Ну что ж, оно и правильно. Пойдём–ка царевич ко мне в гости, раз уж мы опять с тобой встретились.
– Пойдём. – согласился царевич.
А ведь если немножко подумать, получается, кроме Анны Ивановны у царевича Гвидона никого из знакомых–то и не было. Да и с Анной Ивановной познакомился он как бы случайно, вернее, это она с ним познакомились.
Что интересно, сегодня они встретились совсем в другом месте, не там где он дрова пили да рубил, а идти до дома Анны Ивановны оказалось столько же, царевич это подметил. Почему так? А кто его знает?! Чудеса наверное. Да и Анна Ивановна, она ведь в первую очередь Баба–Яга, а потом уже Анна Ивановна.
