Я не сумела объяснить Рите и Карлоте, почему так резко ушла со свидания, и мы в срочном порядке решили устроить заседание кризисного штаба в загородном доме моих родителей, где можно только есть, пить и болтать, поскольку в радиусе пяти верст в округе ничегошеньки нет. Прежде чем поехать в никуда, мы зашли в местный супермаркет, чтобы отовариться.
- Не переборщите с едой, чтобы я не растолстела, – заявила Карлота и, улучив момент, принялась болтать с кем-то по телефону, поскольку в загородном доме не было мобильной связи.
Мы с Ритой загрузили тележку пивом, потом положили в нее пакет лимонов, дюжину банок тоника, бутылку джина и направились к Карлоте, которая все с тем же оживлением продолжала разговор. Тележкой, полной выпивки, мы двинули ей по заднице.
- Вы че, совсем спятили? – взвизгнув, набросилась на нас Карлота.
- Хорош трепаться. Закругляйся, и пошли за овощами, из нас только ты умеешь их выбирать.
Когда мы вместе, я вполне счастлива. Если бы не подруги, приходившие поддержать меня в последние месяцы, меня, возможно, и в живых уже не было. Я запросто могла вскрыть себе вены, или наглотаться барбитуратов...
Барбитураты, пожалуй, предпочтительней, поскольку вскрывать себе вены слишком уж пафосно, и выглядит ужасно. Впрочем, кто-то говорил, что снотворные таблетки тоже не лучший вариант, потому что тебя находят среди заблеванных простыней, а вокруг стоит жуткая вонь. Иногда я думаю о том, что будет, если я умру, и как будут жить без меня. Кто придет на похороны. Возможно, на моей могиле прочтут что-нибудь из того, что мне нравилось, или врубят клевую музычку. Они как пить дать будут спорить о том, какие песни выбрать, поскольку я обожаю разные стили. Рита, скорее всего, предложит поставить один из дисков, которые она для меня записала, чтобы я могла его слушать в машине, и пусть он звучит в течение всей прощальной церемонии. Карлота наверняка согласится, что идея просто замечательная, но при этом придется просить разрешения поставить барную стойку, чтобы люди могли выпить что-нибудь как на прощальной вечеринке. После пьянки им придется удалить номер моего телефона из своих мобильников, и больше мы уже никогда не увидимся. В одной из книжек по самосовершенствованию я как-то прочла, что о своей смерти думают эгоцентрики, а я думаю о ней очень часто и подолгу. Я не сосредотачиваюсь на том, как именно умру, а просто представляю, что уже умерла. А потом думаю, кто тебе позвонит и сообщит о моей смерти, и что ты станешь делать, узнав об этом, и будешь ли грустить. Впрочем, зная тебя, рискну предположить, что ты не придешь на похороны, чтобы избежать молчаливых укоров моей родни и друзей, зато заявишься на могилу через несколько дней, чтобы принести цветы, которые не прислал мне на работу. В этот день наверняка будет жуткий ливень, и ты промокнешь до костей, стоя у могилы и прощаясь со мной как в тот вечер, когда ушел от меня. А потом ты скажешь: “Прости меня, любимая, прости”. Ну всё, довольно!
Благополучно добравшись до дома, мы битых два часа возились с готовкой: растапливали камин, фаршировали мясом и сыром кабачки, а пока они запекались, намешали салат из сухофруктов и налопались маслин с маринованными корнишончиками, потеряв счет принесенным банкам пива.
Я вкратце рассказала девчонкам о Мауро.
- Ну и дура, – заявили они в один голос. – А вообще-то поглядим, может, ты и выбросишь Бето из головы раз и навсегда.
- Клин клином вышибают, – добавила Рита.
- Откуда возьмется новый клин, если она закрылась как улитка в раковине, – подхватила Карлота. – Сначала нужно голову очистить от всякого хлама и открыться для новых экспериментов, особенно сексуальных.
- Да пошли вы... – огрызнулась я. – Оставьте меня в покое. Если я в кого-нибудь влюблюсь, землетрясение случится.
- Не будет никаких землетрясений! – рявкнули они. – И при чем тут любовь? Покувыркаться с парнем ночь в постели не означает, что он – мужчина твоей жизни. Если и дальше будешь продолжать в том же духе, целый год без секса проживешь.
- Ну и плевать, – ответила я.
- Ладно-ладно, плюй,– уступили они, добавив при этом, – поживем – увидим.
Рита сообщила, что снова рассталась со своим аргентинцем (уже в который раз), потому что этот тип заявил, что у него много работы в забегаловке, которую он недавно открыл, и теперь не может увиваться вокруг нее как раньше.
- Что-то он и тогда не слишком сильно увивался, – решительно рубанули мы с Карлотой.
Рита принялась доказывать, что раньше аргентинец звонил ей каждые выходные, и даже если встретиться им не удавалось, она знала, что он думает о ней. А как иначе? Ведь он так трогательно нашептывал ей об этом со своим аргентинским акцентом и посылал песни на фейсбук, а теперь вот выдал, что хочет свободных отношений.
- Мне кажется, он переключился на других, – предположила Рита.
- Не иначе как, – поддакнули мы с Карлотой.
- Слушайте, вы это просто так сболтнули или уже видели его с кем-нибудь, – живо поинтересовалась Рита.
- Не видели, но думаем именно так, – ответили мы.
- Только вы мне сразу же скажите, если увидите его с другой, – попросила Рита.
- Ладно, – согласилась Карлота.
- Не стану я ничего говорить, – буркнула я, – потому что кроме боли это ничего не даст. Узнав, что твой парень крутит амуры с другой, ты и в грош себя ценить не станешь, а от боли поди излечись.
- Поклянись, что расскажешь, если увидишь, что он мне изменяет, – коршуном налетела на меня Рита.
- Ладно, ладно, клянусь, – отмахнулась я, лишь бы только отвязаться от настырной подруги, мрачно подумав при этом: "Черта с два я тебе скажу!"
Карлота продолжала встречаться со своим идеалом. Паренек был моложе ее (ему не было еще и тридцати), зато являлся записным красавцем, и к тому же юморным. Ради него она бросила свою бывшую любовь всей жизни, тоже весьма примечательного парня, но не такого милашку. Карлота замутила с "идеалом" на работе, и в итоге они переспали, но подружка намеревалась ограничиться одним разом. “Это всего лишь эксперимент”, – пояснила она нам. Однако вслед за пробным тестом последовал другой, потом еще и еще до тех пор, пока ситуация не вышла из-под контроля, и о карлотиных похождениях не узнал “любовь всей ее жизни”. Карлотта ушла из дома, в котором жила вместе с теперь уже бывшей любовью, и сняла себе мансарду. Вскоре в тамошней ванной появились зубная щетка Хонаса и крем для бритья, а половину гардероба занимали его вещи, включая лыжи и скейтборд. Вдобавок он притащил с собой велосипед, и теперь тот стоит в гостиной у стены.
В седьмом часу мы закончили трапезничать и пошли гулять по полю, чтобы растрясти телеса после сытного обеда под песни "Экстремадуро". Мы пытались подпевать, но не знали толком слов их длиннющих песен без припева, а потому и выходило у нас коряво и невпопад.
- “Где поцелуи те, что ты мне подарила? В коробочке-е-е.”
- Эй, слушай, – не подарила, а дарила.
- Нет, подарила... “Где поцелуи те, что ты мне подарила?”
- Да нет же, вот как надо: “Где поцелуи те, которые ты мне дарила?” Дарила, ясно?
- Дарила? Ладно, пусть будет "дарила", раз ты так говоришь, хотя, по-моему, 'подарила".
- “Где поцелуи те, которые ты мне дарила? В коробочке-е-е.”
- Ох ты, черт, там же вообще поется "должен". "Где поцелуи те, которые тебе я должен?”
- Вот ведь, и правда, "должен".
- “Где поцелуи те, которые тебе я должен? В коробочке-е-е... У сердца не ношу ее с собой, чтоб не смогли отнять...”
Автор: Мара Торрес
Перевод с испанского: Голубкова Вера Витальевна