школьников на убой гнали, да ноги об нас вытирают до сих пор! Оставь его мне!
Пров вырвал из тела воющего от боли Никаса дротик с гарпуном, отдал их Ди, после чего тот со смирившимся Степаном пошёл к машине. Когда они удалились, Пров обыскал Никаса, нашёл у него узкий нож, которым он время от времени потрошил жертв. Перевернул Никаса на живот, встал коленом на спину, одной рукой взял за волосы, задрав голову, другой поднёс нож к горлу.
- Ну, а сейчас спасут тебя связи и «лавандос»? – спросил он, у заёрзавшего под ним Никаса. – То-то….
Через час, к стоявшим у «Нивы» Степану с Ди, вышел запыхавшийся Пров с чем-то круглым, завернутым в куртку Никаса.
- Однако скоро зима, - сказал он с видом, будто ходил отлить.
- Что с парнем? – спросил Степан.
- Всё путём, - ответил тот. – Не волнуйся, прикопал так, что ни одна собака не найдёт.
- В куртке что? – поинтересовался Ди.
- Не важно, - нахмурился Пров. – Вы домой езжайте, а я пока Патриота в трясине притоплю, ночью вернусь, вещи приготовьте мои, загостился что-то.
Степан помог Прову поменять колесо у Патриота на запаску. Тот вскочил за руль, поехав в сторону ближайшей трясины. Угрюмый Ди смотрел ему вслед с нескрываемой горечью.
- Ты чего? – спросил Степан.
- Как же погано, как же отвратительно всё это, - произнёс Ди. – Своих же резали….
- Своих они в жопу целуют, мы чужие.
Они сели в машину, молча отправившись домой. Пров вернулся под утро всё с тем же свёртком, собрал вещи, попрощался и уехал.
***
После расстрела Трояна отец Никаса не находил себе места, кто теперь сможет так же быстро как он разыскать великовозрастного повесу, ведь вестей от сына не дождёшься. Нехорошее предчувствие свинцовой тучей повисло над ним, не давая сосредоточится на работе. Он взял неделю отпуска, хотел отлежаться в собственном коттедже, больше похожим на средневековый замок, выросший среди вековых сосен.
Ранним утром, завернувшись в халат, он вышел с чашечкой кофе на балкон, вдохнуть кристально чистого воздуха, послушать щебет ещё не улетевших на юг птиц, но вместо них услышал лай сторожевых собак и вокзальную матерщину, доносившуюся со стороны кирпичной стены вплотную примыкавшей к лесу.
- В чём дело? – спросил он у стоявшего внизу охранника.
Тот быстро связался по рации с другими служаками. Отец Никаса заметил, как тот побледнел, отключил рацию, вопросительно уставившись на хозяина поместья.
- Что там?! – не выдержал отец, чувствую неладное.
- Ничего такого, - растерянно ответил охранник. – Вам лучше оставаться дома.
Отец бросился вниз, теряя тапки на ступенях, босиком добежал до места, где столпились охранники с лаявшими собаками. Увидев его, они расступились, пропуская к круглому предмету, лежащему в пожухлой траве. Никому не пришло в голову остановить важную персону.
Сначала зрение не могло сфокусироваться на предмете, уже давно всё понявший мозг не хотел в это верить, но всё же вынужден был смириться. Отец Никаса упал на колени, протянул руки к предмету, поднял его. В наступившей тишине, где даже собаки боялись дышать, раздался дикий вопль. Отец выронил голову сына, упав рядом. Ни приставленный к «небожителю» врач, ни примчавшаяся реанимация не смогли ничего сделать. Обширный инфаркт отправил ещё одного «эффективного менеджера» в ад.
Хмурый, как гроза, сидел Ди на поваленном дереве рядом с лесной избушкой, правил ножом лезвие дротика. Он давно услышал, как к нему идёт Степан с прокурором, но не подавал виду, что знает об этом. Дождался когда те встали прямо перед ним. Прокурор протянул газету с некрологом, где говорилось о скоропостижной смерти видного политического деятеля.
- Это был его сын? - спросил Ди, прочитав заметку.
- Да, - прокурор сел рядом с мальчиком. – Его отрезанную голову нашли в саду. Сердечко не выдержало.
- Поделом, - сказал оставшийся стоять Степан.
- Я понимаю, - согласился прокурор. – Однако преступления прекратились и то хорошо. Послушай Ди, о тебе пошла молва за пределы края и теперь очень солидные люди хотят, чтобы ты охранял их детей. Платят любые деньги…. Меня попросили поговорить с тобой….
- Детей? – спросил Ди. – Каких детей? Таких, как этот? Пусть варятся сами в своём дерьме, но без меня.
Прокурор с надеждой взглянул на Степана.
- Пусть сам решает, - сказал тот, поняв его взгляд.
- Уйду в дебри, - вдруг произнёс Ди. – Навсегда уйду. Тошно мне здесь.
- Ты это, сынок, - заволновался Степан, - давай не дури. Тебя вон Катюха опять искала. В кино собирается пригласить. Ты ж для неё теперь герой прям. Родители её, нас в гости ждут.
- На что мне Катюха? - смутился Ди. – Для спаривания не годиться, костлявая.
Прокурор заржал так, что чуть не свалился с дерева.
- Откормим, - с полной серьёзностью добавил Степан. – Мать рыбных котлет налепила, пельменей накрутила, салатов нарезала.
- Рыбных котлет? – оживился Ди. – Ну, раз рыбных, тогда посмотрим….
Он встал со ствола, отряхнулся.
- Чего застыли? – мальчик хмуро посмотрел на мужчин. – Пошли домой, а то остынут.
Ди захватил вещи из избушки, и они втроём пошли в сторону Степанова дома, где Маша начинала жарить первый десяток так любимых мальчиком котлет.
2019.
