Утром, выйдя из подъезда, я снова наткнулся на Ирку Веревкину. И она опять читала, написанное мелом на асфальте, очередное признание в любви.
- Мальчишки, дурачки, - сказала она мне. - Все пишут и пишут. Мела им не жалко. Скоро весь мел в городе изведут. Ты, что, Борька, ни разу не написал? Я бы прочла.
- Берегу мел, - коротко ответил я, и потопал в школу.
Меня нагнал Алешка Репейников. И хотя он учится в другой школе, но она недалеко от моей, поэтому нам по пути.
- Куда направляешь свои стопы, Борька? - спросил он меня после радостного приветствия.
- Что ты Репей, дурачком прикидываешься, - ответил я. - Куда же мне их направлять, как ни в школу? Хотя и неохотно направляю.
- Может, направим их в другую сторону, - предложил он.
- В какую?
- Ну, хотя бы в сторону киоска с мороженым.
- Слышу речь мужа, а не мальчика, - сказал я одобрительно. - Но вот загвоздка, денег у меня нет.
- А у меня на две порции, наверное, не хватит.
Тем не менее, к киоску мы подошли. Мороженщик внимательно посмотрел на нас.
- Мы пришли издалека, - начал я. - И до наших дальних краев дошла молва о вкусном...
- Деньги принесли? - тут же перебил меня продавец мороженого.
- Денег мало, - с досадой сказал Алешка.
- Отправляйтесь обратно. И скорее! - сказал продавец. - Ведь путь не близкий. А вам пора уже в школу.
- А как же мороженое?
- Что ему сделается. Без вас не пропадет. Ну, в путь, ребята! Недосуг мне с вами разговаривать. И пусть только легкое облако пыли, которое вы поднимете уходя, напоминает мне о вас.
Ничего не поделаешь. Понурив голову, мы ушли.
- Жарко сегодня, - сказал Алешка и распахнул куртку. - И куда теперь лежит наш путь?
- Не знаю, куда твой лежит, а мой - в школу.
- Когда долго ходишь, много видишь, - обронил он загадочно.
- И что ты увидел?
- Другой киоск с мороженым! И Славку! - торжествующе закричал он. - Наш путь подошел к концу.
Нам повезло. Действительно, рядом с киоском стоял Славка и методично уничтожал свою порцию. Он добавил нам денег. И - о, счастье! - мы смогли купить мороженое.
На прощание, от избытка чувств, мы поблагодарили мороженщика:
- Спасибо тебе, владыка крем-брюле и повелитель эскимо! Спасибо! Спасибо!
Продавец улыбался.
Вчера учительница дала нам список вопросов, на которые сегодня мы должны дать ответ. Вопросы, признаться, мне показались дурацкими: как познакомились наши родители? кто твой лучший друг? какие животные тебе нравятся? какая любимая книга? И так далее - прочая дребедень. Ну, хочешь не хочешь, а отвечать надо.
- Это что-то наподобие анкеты, - сказал Сабельников. - Пишешь: я, такой-сякой, родился в таком-то году. Родители мои, такие-сякие, познакомились...
- Эй! Эй! Ты поосторожней насчет родителей, - перебил его Сашка Скоков. - Им, наверное, не понравится, что они сякие...
- Такие-сякие, - поправил его Игоряха.
- Пусть так. Тем более не понравится.
- А! Пиши, отвечай, как хочешь.
Лично я ответил честно, что точно не помню, где познакомились мои родители: то ли на улице, то ли в парке Горького.
Юрка Баларев сказал, что его родители познакомились на карусели в нашем сквере. У Юркиной мамы закружилась голова. И вот...
Я-то думал, что на карусели катаются только дети. Оказывается нет. Потому что точно таким же образом познакомились родители Васьки Бегалова и Толика Каребина.
Правда, Васькина мама сказала, что зря она села на карусель. А папа Каребина, что если бы он знал, раздолбал бы эту карусель к чертовой матери.
Ладно, скажу только о себе. Что касается лучшего друга, то конечно, Сережка. Он же - худший, когда доведет меня... Из животных - Гаврила. Нет, не могу удержаться! Васька сказал, что он без ума от тараканов - один, говорит, другого лучше. И кому отдать предпочтение, он не знает, так их много. Да... Любимая книга? Тут я колебался. Три поросенка? Или про Ерша Ершовича? Трудный выбор... Только у Славки не было затруднений. Понятно, что это книга о вкусной и здоровой пищи.
В самом деле дурацкие вопросы! Не говоря уже об ответах...
А перед самым звонком на перемену закричала Федоткина, да так, что чуть окна в классе на вылетели. Все испуганно на нее уставились. Подумали: ну не выучила урок, но нельзя же так переживать. Или там на кнопку села... На самом деле, ничего страшного не произошло. Просто, в то самое время, когда она стоя отвечала на дурацкий вопрос - как познакомились ее папа и мама - я положил ей на стул резиновую лягушку.
Безобидная игрушка, которую я нашел у себя дома. Еще не так давно я с ней забавлялся: положишь ее на папин стул, а как тот сядет, она и запищит пронзительно, тут папа и вскакивает, как ошпаренный. Море удовольствия. Теперь папе не подложишь. А если подложишь, то сам запищишь, куда пронзительней, чем игрушка.
А вот в школе меня ждала удача, правда относительная. Относительно Федоткиной она действительно улыбнулась - Лидка так кричала! Но вот с Тонькой Акимовой все сложилось не слишком хорошо. Кричала она, конечно, тоже будь здоров, но потом влепила мне затрещину, и к тому же пожаловалась учительнице. А та, игрушку отняла и написала замечание в дневник.
Но на этом мои неприятности не закончились. Еще не успел отзвенеть звонок на большую перемену, как Наташка Клещева сказала:
- Эй, Просиков, ты что, на мой ластик глаз положил? Стибрить хочешь? Я не дам.
- Нужен он мне, - пробурчал я. - Как будто у меня своего нет. Даже сто есть.
- Значит, хочешь, чтобы сто первый был?
- Да ничего я не хочу! - отвечал я раздраженно.
- Хочешь, хочешь! Я приметила, ты давно на мой ластик глаза пялишь. А значит, стащить хочешь.
- Да их у меня двести штук, этих ластиков! Для чего мне еще один?
- Чтобы двести первый был... Еще скажи, что у тебя триста ластиков.
- Ну и скажу.
- Девчонки! - закричала Наташка. - Вы послушайте, что говорит этот тип! А говорит он, что имеет триста штук ластиков. Так ему мало! Он на мой единственный позарился.
Девчонки закричали одна за другой:
- Не только на твой! Он и на наши ластики жадно глядит! Ума не приложим, что он с ними делать собирается...
- Отсюда, Просиков, следует вывод, - назидательно сказала Борисова. - И он очень печален: плохой ты человек! Как же тебе ластики тырить не стыдно! А, Просиков?.. Так глядишь - и в негодяи вырастишь. И никакая девчонка с тобой дружить не будет. Где же ты такую найдешь! Подружишься вот с таким Просиковым, смотришь - а он ластик спер! И прощайся навсегда со своим ластиком. Тю-тю! - можешь ему сказать. Гадко это, Боря!
Я застонал:
- Да не стану я с вами дружить! В конце концов - это ни в какие ворота не лезет! Ластики...
- Как раз ластиков-то в твои любимые футбольные ворота много залезет.
Я схватился за голову и побежал из класса. В спину мне летели ластики...
Не отстали они от меня и на перемене. Как только я вышел во двор, девчонки быстро окружили меня и первой начала Мамолова:
- Вот скажи, Просиков, почему, когда я на тебя смотрю, то начинаю чесаться?
- Может, у тебя чесотка? - предположил я.
- Нет у меня никакой чесотки. А есть у меня на тебя аллергия.
- А я бы с удовольствием ему по физе треснула, барану неучтивому! - воскликнула Тонька.
- Ты мне сегодня уже треснула, - с неудовольствием сказал я.
- За дело!
- Ну...
- А мне хочется, чтобы его скорее в армию забрали, - высказала свое пожелание Наташка Клещева. - Только очень надо долго ждать.
- Может, мне белый билет дадут. Откуда ты знаешь.
- Тогда хочу, чтобы тебя удав укусил, - не отставала настойчивая Наташка.
Я развел руками.
- Если ни у кого больше нет никаких пожеланий, то я вас покидаю.
- Подожди, Борька, - остановила меня Светка Панина. - Девчонки, а пусть он нас сфоткает. У меня и "мыльница" с собой.
- Ты думаешь, он знает на какую кнопку нажать, - засомневалась Ритка Сурикова.
- Да там всего одна пусковая кнопка. И дурак поймет.
- Дурак-то поймет, но вот Просиков...
- Что же ты, за чучело неграмотное меня принимаешь, - сказал я сильно уязвленный.
- Принимаю, Просиков, - вздохнула Ритка. - Принимаю... Ты за лето еще больше поглупел. Хотя казалось, куда уже больше. Я ошибалась.
- Ладно, разберемся, - сказала Светка. - Пошли фоткаться, пока время есть. Представляете, когда нам будет лет по сто, посмотрим... и прослезимся.
- Лично я буду смеяться, - мстительно сказал я.
- Почему?
- Ну, разве не смешно станет, если я посмотрю, к примеру, на Тоньку. Она хотела стать учительницей, но не стала, потому что очень глупа.
Тонька негодующе ойкнула.
- Или на Клещеву... Хотела стать врачом, но не стала, так как еще глупее, чем Тонька.
На этот раз заойкала Наташка, и тоже негодующе.
- Или Ритку возьмем... - продолжал я. - Да не быть тебе английской королевой! Размечталась! А будешь ты всю жизнь перебирать гнилую картошку на овощной базе.
- Ну, Просиков! Ну... - Ритка схватилась за сердце.
- Или, к примеру...
- Хватит, Борька! - сердито сказала Светка. - Мы не пойдем с тобой фоткаться.
- Почему? - искренне удивился я. - Это меня печалит.
- Потому что ты не доживешь до ста лет. Это раз! И второе: нам не хотелось бы смотреть на единственного имбецила в нашем классе, это надрывало бы наши сердца...
- Ну, как знаете, - сказал я и поспешил удалиться.
Фотосессия не удалась.
А ведь я шел в школу в хорошем настроении, еще больше поднявшимся после того, как я съел крем-брюле. Вчера бабушка подарила мне
телефон. Мама сказала ей, что она меня балует, делая такие дорогие подарки. А я расцеловал бабушку и сказал, что она отличная, и что ни у кого больше нет такой бабушки. А телефон просто сказка!
- Ну раз у тебя появился телефон, - сказала мама, - то позвони мне, когда у тебя закончатся уроки. У меня для тебя есть сюрприз.
Я успел дважды позвонить маме, до того, как пришел в школу. В первый раз она спросила - не забыл ли я чего? Я сказал, что проверяю телефон и убедился, что он работает. Во второй раз я спросил, что за сюрприз меня ожидает, а мама ответила, что всему свое время.
Я и папе дважды звонил, и оба раза он говорил, что я мешаю ему работать.
После третьего звонка, мама сказала, что если так будет продолжаться - о сюрпризе придется забыть.
А папа сказал, что если я еще раз позвоню без причины, он меня выпорет.
В школе я показал ребятам телефон, - меня прямо распирало от гордости.
- У меня дома тоже есть, - сказал Славка, жуя свой первый бутерброд.
- Но это телефон твоего папы, -возразил я.
- Ну и что, значит, мой тоже.
- Ничего не значит! - закричал я. - Если он твой, то принеси его в школу.
- В школу нельзя носить телефоны, - сказал Славка, принимаясь за второй бутерброд.
- Вот еще! - фыркнул я.
Потом Вовка Брусникин попросил у меня разрешения позвонить.
Попросил и Сашка Прохоров.
Все стали просить.
Я сказал, что это мой телефон и мне не нравится, что все хотят им воспользоваться.
Толик Каребин сказал, что я жадина. Я очень огорчился, услышав эти слова от Тольки, и обещал как следует отделать его.
- Руки коротки! - бросил он мне.
- До тебя дотянутся, - заверил я его.
- Пустой горшок громко звенит, - сказал он мне в ответ.
- Это я - горшок?! - моему недоумению не было предела.
- Пустой, - уточнил Толька.
- А не брат ли ты
