Был теплый летний вечер. Вся семья сидела на небольшой
открытой веранде после бани. Пили чай, родители тихонько переговаривались. Три
сестры сбились в кружок, пытались нарядить старую потрепанную куклу в
полотенце, а их брат, семилетний Василий думал о том, как завтра отпросится на
утреннюю зорьку с мальчишками.
Солнце почти село и как лампой подсветило небо. Облака стали
розовыми и загадочными.
Шло лето 1937 года.
Вдруг к крыльцу соседей подъехал "черный воронок",
оглушив мирную тишину зловещим скрипом тормозов. Из машины вышли трое военных и
поднялись на крыльцо соседа, дальнего родственника семьи.
Спустя мгновение раздался истошный вопль соседки и отец,
Дмитрий Гаврилович поспешил узнать, в чем дело. Когда он зашел в соседский дом,
то увидел как жена соседа лихорадочно и бестолково собирает мужу котомку, а он
сидит на табурете, безвольно опустив руки. Лицо его не выражало ничего. А трое
нквдешников на удивление терпеливо ждали.
Дмитрий Гаврилович спросил у них - почему и за что забирают
соседа. Один из них, маленький, щуплый офицер со злым остроносым лицом резко
повернулся к нему и спросил тонким, визгливым голосом: "Тоже хочешь?
Устроим."
Двое других скрутили ему руки и повели в машину, а потом
вернулись за соседом.
В тот вечер семья Дмитрия Павлова видела его в последний
раз. Его объявили врагом народа. Письмо о полной реабилитации пришло в 1958
году. Было две версии - одна, что он умер в 1943 году от перитонита в лагере,
вторая, что его расстреляли в 1938.
Четверо осиротевших детей с матерью выживали как могли. Вася
закончил три класса и в школу больше не ходил. Не любили семьи врагов народа
все, да и работать надо было. Рос он смекалистым и мастеровым мальчиком. В одиннадцать лет, в суровую сибирскую зиму
сорок первого года, подшивал валенки всей деревне, принося пользу семье.
Заготавливал "швырок" с ребятами для
газогенераторного трактора. "Швырком" называли небольшие одинаковые
деревянные плашки, которые служили топливом трактору.
Пас коров, плел сети, как научил отец. И все бы ничего, если
бы не постоянное, гнетущее чувство голода.
Однажды они получили письмо от родственников, в котором те
писали, что соскучились, хотели бы повидаться и скоро приедут ненадолго.
Мать взяла добротное отцово пальто и поехала на станцию. Там
продала его и купила ведро картошки. Ведь нужно же было угостить родных.
И вот приехали гости. С дороги их повели в баню. Тем
временем на печке сварили ведерный чугун картошки. Вася оказался один в доме,
открыл крышку и увидел одну к одной, только кое-где чуть разварившуюся желтоватую
картошечку и уже не смог справиться с собой.
Сначала он просто глотал, обжигаясь, не чувствуя вкуса.
Когда картошки осталось примерно половина, он взял соль и стал смаковать. А
когда в чугуне осталось две сиротливые неказистые картофелины на дне,
испугался. Испугался, чего натворил, но главное - испугался своих ощущений.
Живот у него вздулся, дышать стало тяжело и больно. А к матери бежать страшно.
И тут в голове мелькнуло: "Когда корова объедается
травы и к вечеру у нее раздуваются бока, мужики гоняют ее. Это спасение."
Вася выбежал во двор и, набирая скорость припустил вокруг
деревни. В ушах звенело, в животе кололо, но он не останавливался. Немного
полегчало после третьего круга, но упрямый Вася бегал до тех пор пока совсем не
прошла резь в животе.
Нужно было возвращаться домой. Идти совсем не хотелось. Когда он зашел в
дом, гости отдыхали. Мать, увидев его сказала только: "Быстро спать."
Он прошел мимо нее с опущенными плечами, глядя в пол. Несчастная женщина
смотрела на его худенькую, с выпирающими лопатками спину и думала о том, что
справедливости нет, что дети ее недоедают и что завтра на покос нужно будет
рано вставать. И так хорошо, вОвремя приехали родственники. Помогут.
|