Сашка, сидел, вытянув ноги далеко вперед, постаравшись принять самое удобное положение в привокзальном кресле. Сидеть придется долго, не менее двух часов. «Чем бы себя занять?» - Подумал он, пристально рассматривая помещение. Это было старое здание, построенное еще в середине 50-х прошлого тысячелетия, толстые колонны подпирали выгнутый свод, высокие потолки отражали любой звук и никакие попытки осовременить помещение не позволяли исправить помпезность архитектуры того периода времени. Полюбовавшись початками кукурузы, что декоративным элементом обрамляли каждый угол, он перевел глаза на пассажиров, томящихся, как и он, в ожидании электрички.
Ему нравилось его имя, он находил его звучащим величественно, вызывающим желание приосаниться и с легким высокомерием смотреть сверху вниз на носителей других имен. Но сегодня всё шло как-то в разнос с его ощущениями.
- Александр, что тебе папа постоянно говорит? - Шутливо наморщив лоб, худощавый мужчина, расположившийся через ряд, обратился к шаловливому малышу, двух лет от роду, что настойчиво заигрывал с женщиной, сидящей в соседнем кресле, ловко пиная ее симпатичным ботинком на шнуровке: Веди себя как настоящий мужчина! Не пинай тетю, тетям это не нравится. Малыш поднял пронзительно-голубые глазки на папу, внимательно прислушиваясь к его голосу, а затем, широко улыбнувшись, заехал по тете еще раз ботинком.
- Да, всё будет хорошо, - женщина средних лет, занявшая всевозможными тюками, пакетами и сумками целых три сидения, уверенно мотнув фонтанчиком из волос, собранным на самой верхушке затылка, похлопала застенчивого парня по тощей спине, обтянутой бледно-голубой джинсой: Шура, всё будет хорошо!! Встретишь ты свою любовь. И она посмотрела на него с материнской нежностью. Парень смущенно подергивал плечами и невнятно возразил. – Да, брось ты! Прыщи пройдут, работу найдешь, а то, что ростом не удался, так не всем девчонкам верзилы нравятся, ты мне-то уж верь, я-то на свете пожила, точно знаю!! Так что, всё будет и всё будет хорошо, понял?
- А он, а что он?? – В самом дальнем углу зала ожидания шумной стайкой около смущенной подружки сбились девчушки в ярко-размалеванных топах: Ну, что, что он тебе ответил?? Девочка потупила глаза, а затем, перебросив длинные волосы с левого плеча на правое, слегка улыбнувшись и растягивая гласные, произнесла: Алекс написал, что сейчас поест и перезвонит. «Ооооо!!» - дружно вырвалось из глубин легких у девчонок, - Он такой ромааааантичный!!!!!
Сашка брезгливо сморщил лоб и попытался переключиться на новости в айфоне. И тут же споткнулся об первую же строчку: Александр Лукашенко заявил …
- Да, что ж такое!?!! – Сашка, чертыхнувшись и сунув сотовый телефон в карман, поднялся, чтобы пройтись по перрону.
Яркое солнце отражалось в рельсах, заискивая бликами с окнами вокзала. Перрон был непривычно чист и пуст. Лишь только стоящая недалеко от входа дежурная, изнывая от жары в строгом костюме, покосилась в его сторону.
- Парень, электричка будет через полтора часа, - произнесла она, свербя настороженным взглядом Сашку.
- Я знаю, я покурить, - попытался он, словно извиняясь за свое присутствие, найти оправдание.
- Здесь не курят, иди туда! – Она махнула рукой куда-то за поворот.
- Хорошо, - ответил Сашка, с обречением понимая, что электропоезду он будет рад больше всех ожидающих. «Какая странная тишина стоит, даже не похоже, что вокзал», - не успел подумать он, как вдруг…
- Сань, а Сань, подсоби, - загундел какой-то голос за углом вокзала.
- Щас, - рявкнул бас прямо у Сашки над ухом и мимо протопал, стуча по разноцветной плитке грязными кирзачами, мужчина в годах, натягивающий на седую плешь замасленную кепку.
- Саааань, а Сааааань, ну подсобииииии, - голос не прекращал гундеть.
- Да, иду я уже иду, чтоб ты делал без Сани, - и мужчина скрылся за углом.
Раздосадованный Сашка, крутанувшись вокруг собственной оси, резко двинулся туда, где было разрешено курить. Где тут же встал как вкопанный. На белоснежной от извести стене крупными буквами было написано Сашуня плюс Машуня равно любовь!
- Да, ети же, пассатижи, вы что надо мной издеваетесь!! - Сашка, скомкал сигарету.
Оставшееся время он провел, сидя на парапете, отрешившись от мира с помощью наушников и наслаждаясь хрипловатым голосом Кучина, поющего про суровую любовь и нелегкую судьбы настоящего мужика.
- Ну, вот и поехали.
Сашка поднял голову и встретился глазами со спокойным взглядом старика, одетого в потертый, но чистый костюм. Он сидел ровно, сложив руки на ручку трости, упиравшейся в пол вагона. Сидел и спокойно смотрел.
- Поееехалииии… - слегка растерянно растянул Сашка.
- И это хорошо.
- Что именно хорошо?
- А по мне уже всё хорошо, - старик добродушно улыбнулся, - и ехать хорошо, и идти, даже просто сидеть – уже хорошо. А тебе хорошо бывает?
- Ну, да, иногда, - Сашка ответил на каком-то автомате, мысленно поймав себя на странном желании поговорить с этим пожилым чудаком.
- А вот это плохо, хорошо должно быть всегда, даже когда плохо. Потому, что, если сейчас плохо, значит, скоро станет хорошо.
- Не знаю, - отрезал Сашка, вдруг ощутив, что разговор чем-то его цепляет.
- Что денег не хватает, девушка не любит, а про будущее вообще думать не хочется? – Вдруг серьезным тоном спросил старик.
- А вы отку…, - Сашка растерянно уставился на собеседника.
- Да, на лице у тебя всё написано, а это неправильно. Ты же живой, руки-ноги на месте, да и голова смотрю варит, значит, всё должно быть хорошо, - старик смотрел пристально и серьезно.
Сашка неловко заелозил на сидении.
- А знаешь, отчего многое зависит?
- От чего? – Сашка от любопытства даже наклонился вперед.
- Вот тебя как зовут?
- Сашка!
- Нет, мил друг, тебя зовут не Сашка, ты - Александр! Это гордое имя и носить его нужно с честью. Ты уж мне поверь, это я тебе как тезка говорю.
- А как вас зовут?
- Александр Сергеевич как Пушкина! – и пожилой мужчина добродушно засмеялся. – Именем своим нужно гордиться, оно редкой и громкое!
«Ну, да редкое, - подумал Сашка с ехидцей, - я сегодня заметил, звенит из каждого угла».
- Ты что сомневаешься?? – лицо старика стало серьезным, - А вот вспомни, как звали великих полководцев – Александры, как звали великих писателей и поэтов – Александры, это имя делает простых спортсменов чемпионами, а рядовых рабочих президентами. И это не Саньки, не Сашки, не Шурки, это Александры!! Вот ты чем по жизни занимаешься?
- Да, чем придется, то там, то сям.., - промямлил Сашка.
- Нет, так не пойдет, ты же не Никиткой или Максимка какой-то, ты Александр! И дело у тебя должно быть умное и полезное, – мужчина глянул в окно: Ладно, мне пора выходить, а ты подумай, подумай, чем и как жить-то будешь, имя обязывает! И похлопав Сашку по колену Александр Сергеевич сошел на перрон.
До города Сашка ехал молча, погруженный в раздумья. «Смешной старик, но ведь умные вещи говорит, болтаюсь я как … в проруби, скоро четвертый десяток разменяю, а всё ищу себя, всё думаю, что жизнь впереди. Может что и есть впереди, да позади ничего – ни образования, ни карьеры, ни детей, ни семьи, ни уважения, меня даже никто по отчеству не называет, даже Александром не кличут, так и проживу Сашкой», - и он в раздражении пнул носком кроссовки соседнее сидение. Вот дед противный, разбередил душу и вышел и даже не подсказал, что делать-то, как жить дальше?
А за окном бежали пролески и деревни, день тихонько катился в закат, играя последними лучами по верхушкам деревьев. Сашка прислонился головой к окну и словно под гипнозом смотрел на этот монотонный калейдоскоп, сменяющихся картинок станций и пробегов между ними.
«Не хочу я так жить, - вдруг отчетливо понял он, - не хочу, вот приеду в город и первым делом… а что я первым делом? Побегу, да куда? К Варьке свататься? Да, ну, нам и так хорошо, в девках все бабы милые да приятные, а вот только появится в паспорте штамп, сразу откуда-то гонор да запросы повылазят, а что я ей дать могу? И то правда, ничего. Перебиваюсь от калыма до калыма, вчера вот кафель клал, завтра буду потолки белить, а потом пол зимы буду подушку давить без работы, какая тут семья, ее же кормить-одевать нужно. Может работу найти нормальную? Ага, так тебя все и ждут с распростертыми объятиями, образования пять классов с коридором, лень было дураку учиться, восемь классов дотянул, а закончить училище терпежа не хватило, жизни веселой захотелось. А с другой стороны, чё молодые годы на книжки тратить? Да, погудел, и хорошо погудел, - И Сашка улыбнулся, вспоминая подвиги молодости, а потом резко помрачнел, - а что теперь? Ни хрена! Прав, ты, дед, да только поздно всё, и начинать, и жить хорошо, так и снесут меня на погост Сашкой. И в его голове вдруг ярко нарисовалась картина, как над ямой стоят его редкие друзья и немногочисленные родственники, стоят и кидают в его могилу комки земли… «Бррр, померещится ведь же! - откинул кивком головы Сашка видения в сторону.
«Всё, забыли и про деда, и про его слова, сейчас до города доеду – пивка куплю, порнушку гляну и на боковую, а завтра потолки белить, интересно, а бригадира можно развести на аванс? А то Варьке давно обещал в кино сводил, - и тихим сапом мысли Сашки свернулись на привычные темы.
За окном продолжали бежать пролески и деревни, день сменился вечером, медленно опустив сумрачный туман на поля. А где-то навстречу тезке поэта, опирающему на трость, вышел, смешно переваливаясь с ноги на ногу, из калитки карапуз. Отцепившись от пальца матери, он неуверенно сделал шаг и уткнулся носом в колено прадеду. Старик заулыбался и, поглаживая белобрысую голову, тихо произнес: Хороший Сашка парень, да слабый, а вот ты, Александр, будешь сильным, да? И, прислонив трость к забору, подхватил малыша на руки: Да? Будешь сильным?
- Дя! – ответил правнук и обхватил тезку за шею.
