это будет удар!
- Воин ты мой, воин… Чем же помочь-то тебе?
- А ты уже помогаешь, и здорово, должна сознаться!
- Серьёзно? Чем же?
- А вот тем, что всегда рядом, тем, что веришь в меня… Это очень много! Врать не буду: одной было бы проще, но грустнее… Давай-ка прибавим шаг, что-то я проголодалась уже, да и Матрёна, небось, заждалась, совсем нас потеряла. Как она там с Ермолаем-то встретилась?
- А он, что, на мельнице?! - удивился Лёшка.
- Там… С дочкой и сыночком… Идиллия! Я это сразу поняла, потому и напросилась на осмотр Стеши - нужно было убедиться в правильности своих догадок!
- Даш… А ты тоже можешь в мышей превращаться?
- Я?! Нет! Мне это ни к чему… Мне достаточно того, что вижу далеко и даже через годы… в любом направлении… А что?
- Так… Не понятно мне всё это… Сказки наяву…
- Ага… А Ермолаище – главный сказочник, Андерсен, блин… Не чуди! Всё и серьёзно, и реально, уверяю тебя уже в сотый, наверно, раз!
***
- Ну, наконец-то! – приветствовала их Матрёна – Прямо-таки заждались вас уже! Рассказывайте, гулёны, где побывали, что повидали?
- Да, так… Походили, посмотрели… Доброго денёчка, Ермолай Спиридонович!
- И вам не хворать… - пробурчал тот в ответ, задержав на мгновение колючий взгляд на цветке прострела в петлице рубашки Алексея, и, отвернувшись, зябко передёрнув плечами, опять принялся что-то нашёптывать сыну в ухо, сидевшему у него на коленях.
- Ступайте, умойтесь с дороги и обедать будем! Ермолай, Дунюшка! – окликнула она явно собравшегося уходить старосту – Да, куда ж вы? Покорно прошу остаться! Щи у меня нонеча знатные получились со свежиной, с баранинкой!
- Знаем твои щи – мастерица! – не удержался, похвалил Ермолай - Да, уж больно мы засиделись, чай и свои простывают… Прощевайте покудова!
- Ну, как знаешь, приневоливать не буду! – усмехнулась чему-то Матрёна – Заглядывай когда-нито, не забывай нас с Захарушкой-то! Сам изволишь видеть, как он тебе радуется-то!
- Чтой-то ты больно говорливая стала, как я погляжу – покосился на неё через плечо уже уходивший староста – К чему бы это?
- А неначе к дожжу… Вон и кости из утра ужас как ломют… Точно, к дожжу…
- Кости, говоришь? К дожжу, говоришь? Да какие у тебя кости, кобыла? На тебе пахать надоть, кости у ей… Вот у Стешеньки моей и взаправду, а ты…
Матрёна, вспыхнув кумачом, дерзко перебила поток откровенных ругательств в свой адрес, быстро посмотрев при этом на возвратившуюся к ним Дарину:
- Пахать, говоришь? Можа и так… Одначе, не тебе, соколик, не тебе… Будя, отпахался…
Тот аж замер на ходу от столь неожиданного отпора, а потом резко обернулся и в упор посмотрел на Дарину:
- Твоих рук дело?
- О чём это вы, Ермолай Спиридонович? - улыбнулась ведунья - Пошто всё обидеть норовите? Я тут человек новый, случайный, можно сказать… Ваших дел и знать не знаю, и ведать не ведаю…
- Нишкни, ведунка! Молода ты ишшо со мной тягаться–то… Другой раз упреждать не стану…
- А я вот и первый не стала! – вдруг ринулась в атаку Даша – Не становись поперёк пути, отступись…
- Ну-ну… Как знаешь… Тебе жить… - зло пробормотал он в ответ и, дёрнув за рукав дочь, поспешил уйти.
- Ой, Дарьюшка! Ой, и заварили же мы с тобой кашу, девонька! Что же теперь будет-то?
- Всё будет хорошо! Рассказывай давай, пока Алёшки нету!
- Что рассказывать-то? Прямо и не знаю с чего начать…
- А с начала и начинай! Когда он заявился-то?
- А почитай, что прямо в след за вами, как караулил игде… Только вы за ворота – они уже тут как тут!
- Ну, а потом?
- А, что потом? Захарку приветил и отправил с Дунькой на луг, а сам было меня в избу-то, ну сама понимаешь зачем…
- А ты?
- А я смеюсь, дескать не понимаю, Ермолай Спиридонович, об чём это ты? Дурочкой прикинулась, прям как ты давеча… То гуси в огород зашли, то Захарке штаны поменять надобно… Не пошла, одним словом… Он рычит, а я улыбаюсь… А у самой ажник кажная жилочка от страху подпрыгивает… А только в голове прямо колокольчиком твой голосок-то: не бойся его, Матрёна Никандровна! Ему твой страх скуснее пряника печатного! Ну, думаю, не всё коту масленица – бывает и постный день! Понял он чего или не понял, а только покуль вы не возвернулись ни словечка больше не произнёс громко-то, всё сыночку что-то нашёптывал, науськивал, да расспрашивал…
- Вот молодец! Вот как ты меня порадовала-то! А то я было сомневалась, боялась даже, что испугаешься, поддашься ему! – обняла её Дарья – Ну, как, сладка победа-то?
- Да кака там победа, когда я чуть в беспамятстве не свалилась?
- Ничего! Не свалилась же! И впредь так действуй! Ему твой смех, как душ ледяной, как серпом по причинному месту, поверь моему слову! Однако с этого дня ни шагу без молитвы и за девчонками смотри. Захара он, понятное дело, не тронет, а вот над ними что-то сотворить может – пусть пока дома побудут, у тебя на глазах, поняла? Даже на выгон не отпускай… А то не ровен час вновь на водяного наваливать станет…
- Господи, спаси и сохрани! – заполошно озираясь, перекрестилась Матрёна – А ты, нешто, по другому как думаешь?
- Не знаю, что тебе и сказать… Но только не водяной причина твоего горя - это точно! Побереги девчушек… Не долго… Я так думаю, что трёх дней будет вполне достаточно!
- Для чего?
- А чтобы понять мне, как поступать дальше…
- Тут кто-то обещался щами накормить или мне это померещилось? Может, приглашение к столу касалось одного старосты?
- Вот ещё! Проходите в избу-то – обедать и всамделе пора! – улыбнулась Алексею хозяйка – Овца нынче ногу подвихнула себе на беду, а нам на угощение! Проходите, проходите!
Очень меткое высказывание.Мне понравилось чрезвычайно, ведь скока таких " аккумуляторов" в нашей жизни тянет свое существование..