как-то можно было держаться. А сейчас? Ну и сколько я могу сидеть в подвале этого русского минимаркета? Суп, сваренный из последней балалайки, доели вчера. Нам что теперь гармошками питаться? Так они, эти босоногие осмелели, в мать их родину! Катюши не унимаются. Грохот в ушах - спокойно не уснешь. А Гитлер только и радирует: «До победного конца! Герои! Великий Рейх!».
Да пошёл он! Вместе со своим Рейхом. Его бы в подвал, из которого, даже, крысы разбежались посадить, да будильниками с карандашами покормить с неделю, вот тогда бы он понял, чего стоит этот его Рейх. Сам, поди, в Альпах с Евой на лыжах развлекается. Папайю лопает. С греческими орехами. А я, что ли, лысый тут сидеть возле керосинки? Все сто томов Ленина уже в печке сгорели. Остались только отдельные издания: «Шаг вперёд-наоборот», ну и совсем тонюсенькая брошюрка «Как им организовать рабкрин». До сих пор не пойму: что это за такая форма собственности - рабкрин? Банк, бар, варьете или галантерейная лавка? Мы бы до такого не додумались. А Ленин премудрый был мужик. Не даром картавил. Нашей, евроевридной расы.
Надо сдаваться. Ну, а что? Пойду к Сталину работать. У него, похоже, что планы обширные. Сейчас, наверняка, двинет на Запад. Босоногогарнизонный коммунизм свой устанавливать. Балалаечно-гармошечную жизнь в Европе налаживать. Интересно, кем он меня возьмёт? Мне бы теперь что-нибудь по интендантской части. Каким-нибудь начпродом, или в каптёрке сапоги с шинелями выдавать. Хватит, навоевался! Намёрзся в дурацкой Сибири.
А кто виноват? Так этот вегетарианец и виноват. Ну, правильно. Он где в своей жизни бывал? Во Франции, в Бельгии, в своей Австрии, ну в Голландии. Там кругом мощёные автобаны или асфальт. А здесь? В этой неумытой России всего одна дорога, и та железная, и та в Сибирь. Транссибирская Незарастающая Тропа. Вот и увязли мы в русской грязи своими чистыми колёсами. А нужно было на тракторах. Русские только при помощи гусениц здесь и перемещаются. А мы в белых перчатках и лакированных полуботиночках пришли Сталинград брать. Да тут в водолазном костюме не проплывёшь! По этой жиже.
- Ну что, раздобыл выпивку? – спросил Рейхсмаршал вошедшего в помещение Штандартенфюрера СС Фридриха Краузе, укутанного урюпинским пуховым платком.
-Так точно, Господин Рейхсмаршал!
-Чем нас сегодня русские обрадовали? Уж не спиртом ли запахло?
-Никак нет, Ваше Высокопревосходительство. Опять самогон. Старуха продала, сказала, что чистый, как березовая слеза. Для себя делала. Чабрец добавила и липовый цвет. Почти что французский коньяк. И крепкий, зараза. Я отхлебнул для пробы, так, аж в затылок шибануло, словно противотанковым осколком.
-Ну, давай, попробуем, - с загоревшимися глазами глотал слюну Паулюс.
Налив из ядовито-зелёной бутылки пахучей жидкости в гильзу от крупнокалиберного пулемёта, Штандартенфюрер, спросил разрешения, присел на табурет, развязал пуховой платок и поинтересовался у командира о вкусовых качествах напитка.
-Дрянь, я скажу, исключительная. Но пить можно. Наливай ещё. И себе. Чего сидишь, как троюродный? Мы теперь все одного звания: «военнопленные». Этот козёл, неврастеник подставил нас в качестве мишени. Говорил я ему ещё в ноябре, что уходить надо. Ведь Сталин за свой одноимённый город все дивизии положит, всю Сибирь сюда бросит.
-Господин Рейхсмаршал, а может нам переодеться в русские народные костюмы, коих тут полный подвал,
взять по гармошке и дёрнуть к своим за Дон?
-Поздно Фридрих, уже поздно. Ночь скоро. И дороги мы не знаем. Потому что их тут вообще нет, дорог-то. Заблудимся в степи. Замёрзнем. Мороз, сам видишь - какой. Россия ведь…
…Рейхсмаршал разрядил ещё одну гильзу с национальным русским напитком и продолжил:
- Понимаешь, мой друг, сидя в этом разбитом минимаркете, я понял в жизни одно: кто с мечом придёт, тот никуда не уйдёт. По-моему так сказал Бисмарк или Карл Сто Девятнадцатый. Не помню.
-Ваше Высокое Превосходительство, позвольте уточнить, но это только что сказали Вы.
-Да? Вот уж не думал, что я все еще такой умный. Мне показалось, что катюшами из моей головы вышибли все оставшиеся мозги. Завари-ка, мой фронтовой друг, супчика, что ли, из пионерских барабанов, а то без закуски эту зажигательную смесь пить невозможно… Так вот, самая большая ошибка, которую я совершил в жизни, это то, что во время Пивного Бунта в Баварии не врезал Гитлеру кружкой по голове. Хотя мог. Но мне помешал Геринг. Он сам его хотел грохнуть, но промахнулся. Пьяный был. Сейчас всё было бы по-другому. Жили бы мирно. Строили бы в России автобаны, мосты, города. Отмыли бы её грязную, работой обеспечили. Так нет. Попёрся он, этот горлопан, псих-одиночка, как Ермак Сибирь брать. Вот и сидим теперь среди русских народных костюмов, гармошек, матрёшек и пионерских горнов. Пьём эту дрянь, а канонада ведь не утихает.
***
ПЕРЕПОЛОХ В СОВЕТЕ БЕЗОПАСНОСТИ
Заседание Совета Безопасности Объединенных Наций откладывалось на час. Уже не знали, что и думать. А все было, оказывается, проще пареного хрена. Генерал – Секретарь Центрального Комитета СС Никита Сергеич Прыщёв с утра не мог найти свой ботинок. И под кроватью пролазал, и за телевизором смотрел, и в мусорном ведре копался - нет. Позвонил Дежурной Администраторше по этажу - может быть, она где-нибудь в холле встречала? Ответ отрицательный. А время идёт. Американцы ждать не любят.
В дверь постучался и вошёл Министр Зарубежных Дел Алексей Полянских:
- Никита Сергеич, мы опаздываем. В Совете Безопасности паника. Кеннеди уже два раза звонил Управляющему Гостиницей. Нас могут не правильно понять.
- Да знаю я, знаю. Только вот поделать ничего не могу. Ботинок я правый потерял, то ли в борделе, то ли на 5-й Авеню, когда про холостых саратовских парней песню орали. Может, в баре на двенадцатом или на тридцать втором этаже. Ты не сходишь поглядеть?
- Никита Сергеич, так ведь времени у нас нет расхаживать по барам да по борделям - американцы ждут, - поленился Полянских.
Никита сел на мятую постель, вложил подбородок в ладонь и стал вспоминать вчерашний вечер. Утром из аэропорта поехали в Посольство СС. Часов до двух завтракали. Ну, виски «Паспорт-Скотч» пили с какой-то водопроводной водой. На закуску толком ничего не подали. Какие-то булки с колбасой, сыром, майонезом и томатом. До сих пор изжога. Что дальше? Обедали в Чехословацком Посольстве. Благо, хоть те толком накормили: карп в пиве, грибочки, кнедлики… Только чего эти Чешские Словаки лезли целоваться? Надо их отучать. Вон Венгров в 56-м за один день от этих лесбиянских привычек отучили. Понахватались буржуйских обычаев и лезут вирусами империализма своими заражать. Ничего, дайте время - всех капиталистов, как тараканов, каблуками попередавим, кстати, а где мой ботинок?
- Слышь, Алексей Иваныч, а не сможешь мне свои туфли до вечера одолжить? А как мой ботинок найдётся, так я сразу отдам, ты не переживай.
- Никита Сергеич, да я с радостью, но только размер-то у Вас вона какой, сорок третий, а мои туфельки «Цебо» тридцать девятого, - явно не желая давать обувь, начал вихлять хвостом Полянских, хотя он носил сорок первый размер, а туфлям было уже порядка трёх лет, так что Никите они бы пошли в самый раз.
- А ты сними, мы померяем, и если не подойдут, тогда пойдешь мой ботинок по барам искать, - начал настаивать Прыщёв.
С огромной неохотой Министр стал снимать свои лакированные и отполированные в автомате на этаже Отеля туфли. Никита воткнул в них ноги:
- Что-то немного жмут, наверное, пятки опухли после вчерашних авеню.
- Ну, тогда снимайте, - обрадовался Полянских.
- Да нет, я лучше носки сниму, может, тогда полезут.
Никита Сергеич снял дырявые на пятках носки и поставил их к радиатору:
- Ну вот, другое дело. На чём мы сегодня к заседанию-то поедем?
Министр был крайне разочарован, что его нагло разули, однако он решил как-нибудь по пьянке напомнить Генерал-Секретарю о своей самопожертвенной услуге и доложил:
- Никита Сергеич, дело в том, что посольский «Мерседес-Жбенц» вчера по нашей милости попал в аварию. Вы всё время водителю помогали рулить, ну, и сами понимаете, мы въехали в закусочную «Марк-энд-Дональдс» в самый час пик. Благо, никто ничего не успел сообразить, так как забегаловка была исключительно для чернокожих, и полиция, увидав посольские номера, просто отвернулась. Не стала вмешиваться.
- Алексей, а люди-то хоть живые?
- Не знаю. Их тут всё равно за людей не считают. Так что не беспокойтесь.
- Вот сволочи! - взъерепенился Никита, - ну, мы-то ладно, хоть не нарочно въехали в их столовую, а эти ястребы? Ведь людей за обезьян держат. Ну я им покажу кузькину мать!
Министру пришлось дополнительно надевать стоящие в углу Никитины носки, так как его эластиковые больно уж были холодными, а на улице не лето. Да и не зима.
Когда садились в красный «Кадиллак-Цеввил» Никита опять пристроился рядом с Водителем:
- Тебя как зовут? А, Майк. Ты, Ямайка, выезжай прямо на встречную полосу и гони, что есть горючего. Опаздываем мы. Могут нас не понять. Да чего с тобой долго разговаривать? Ты всё равно по-русски ни мясо, ни рыба. Жми на акселератор, тебе толкую. Быстрей нам нужно!
Мотоциклисты едва успевали подстраиваться к машине, и все доехали действительно быстро.
Совет Безопасности еже обкурился сигар и в достаточном хмелю встречал Главу Правительства СС с явно неприкрытым недовольством. Прыщев, как ни в чём не бывало, прошёл к трибуне с условно изображёнными не ней двумя полушариями и, влив в себя сначала стакан, а затем и графин воды, начал речь:
- Я не позволю, господа угнетатели, вам обижать негров. Довольно вы их эксплуатировали на протяжении последнего полутысячелетия. Наши кубинские братья попросили помощи, и мы её дали. Пятьдесят сигар с ядерными боеголовками уже поставлены на Остров Свободы, а ещё пятьдесят в пути. И если Вы, Господин Президент хороший, не прикроете ваши эти куклукскланы и не отмените места только для белых, то Вас постигнет суровая участь Берлина и его Стены. Кстати, дайте ещё воды, а то сохнет в горле.
Пока Официант подносил графин, из-за стола поднялся Финджеральд Кеннеди и на нечистом русском языке произнес:
- Господин Прыщёв, а Вы отдаёте себе отчёт…,- Американский Президент не успел договорить, как Никита его перебил:- Я Вам слова не давал, так что пока посидите молча. Так вот…
К кафедре подошёл официант с графином водки. Это было изобретение Директора ЦРУ Эдварда Далласа, который знал обо всех вчерашних похождениях Русского Президента, ну, и решил того немного остудить, влив ему в графин бутылку «Столичной».
Никита выбулькал весь сосуд и даже не заметил, что в нём была водка, а затем продолжил:
- Куба наш друг, и не важно, что она черная. Я сам крестьянский сын и сын кухарки, поэтому, может быть, и не такой белый и тощий, как Вы, господин Кеннеди, но…
Тут Никита после принятой без закуски на старые дрожжи дозы начал пьянеть и буянить:
- … но мы наведем мир во всех странах и не допустим кузькину мать!
Наконец-то обнаружился пропавший ещё с вечера ботинок. Он оказался в правом кармане его широкого, как шерстяной плед, пиджака. Никита Сергеич вытащил обувку из кармана и начал в форме протеста барабанить ею по трибуне. У американцев вылезли из ресниц закатившиеся ещё во времена «Унесенных
