ветром», глаза, и они повставали со своих стульев, выкрикивая демократические лозунги, типа «Нью-Йорк! Нью-Йорк!». Прыщёв не унимался, но тогда подошла полиция, отняла у него ботинок и под руки увела разбушевавшегося фантомаса в вестибюль.
***
ВЕНЧАНИЕ ЦАРЯ ИОАНА
У Царя Иоана было три жены. Одну он задушил. Другую отравил. Третью сослал в Соловецкий Мужской Монастырь. Предстояла новая свадьба. Невеста Царя Наталья двенадцати лет отроду, дочь Боярина Огурцова, выглядела на все тринадцать. Умела вышивать сарафаны, украшать бисером кокошники, ставить квас, взбивать подушки и перины, подметать горницу, румянить щеки и плясать. Ну, чем не Царёва Невеста? К тому же, красавицей была первой на всю Московскую Русь.
Иоан любил Наталью. Всего, пока что один раз. На новоселье у Боярина. В дровяном сарае. Потом он об этом забыл. А Боярин Огурцов напомнил:
- Иоан Василич, побаловались на новосельице-то неплохо, если помнишь, да только Наташка пузатая теперячи. Чаво делать-то будем?
- Так к бабке её своди, не знаешь, что ли? Впервой?
- Да молодая она ещё, вот и впервой. Только поздно уже. Всё сарафаном широким прикрывалась, а теперь шестой месяц пошёл. Жениться тебе надобно. А то ведь нехорошо. Люди не поймут.
- Да не хочу я жениться! – упрямился Иоан.
- Так ведь Наталья сказала, что руки на себя наложит. Жалко ведь молодую душу загубить. Женись, Вань, а то хуже будет.
- Да не могу я сейчас жениться. Зубы у меня болят. Вот как все повыдергиваю, так сразу повенчаемся. Веришь мне?
- Ну как тебе не поверить? – и Боярин, довольный, отбыл домой с доброй вестью.
Деваться было некуда. Нагрешил с молодухой - придется замуж брать, а то тёмную устроят бабы: по наследственным частям тела коленками набьют...
В Успенском Соборе Московского Кремля под колокольный набат с Ивановской Звонницы проходило венчание Царя Иоана и Девицы Натальи. Беременной она стала ещё краше: щёки горячие, глаза, как яхонты васильковые, коса до пола.
- Во имя Отца и Сына и Святаго Духа – аминь, - провозгласил Митрополит Филарет.
Столы были завалены русскими разносолами. Чего только ни лежало: поросяточки розовенькие, фазанчики с брусникой, стерлядь заливная с гвоздикой и зеленым горошком. Помидорчики, фаршированные утиной печенью. Ну, и сама печень лососевая в кедровом маслице. На горячее подавали вепря с гречневой кашей, а поливался он соусом из чернослива с арахисом. Ну, а пили квасок, шибающий в носок, и анисовую водочку первой выгонки. Царь схмелел быстро и решил толкануть речь:
- Народ, прошу внимания, - и все замерли с кусками в руках и зубах, – если вы думаете, что провинился я перед Натальей Огурцовой и вот теперь вынужденно женюсь, то не так. Решил я новую жизнь начать. Семью завести крепкую. Детишек по любви и согласию родить да воспитать. Грешнай я, ох, какой грешнай. Только отныне всё будет по- другому. Новую жизнь начинаю, Бояре.
- Го-о-орько! – заорал, сидевший по правую руку свидетель Малюта Шкуратов.
- Горько! – подхватили Бояре да Дворяне.
Свадьба набирала обороты. Наутро, опохмелившись, закусывали горячим пельменным супчиком и маринованными груздями. Иоан обнимал жену, а Наталья делала вид, что вся эта процессия ей по душе, хотя очень устала от бессонной ночи и немного капризничала:
- Иван, ну что ты так сильно меня трясёшь, ведь ребёночка потревожишь. Отстань, окаянный.
Царю, эта выходка жены не понравилась, но он стерпел. Подвыпив ещё, Государь начал выстраивать в шеренгу прислугу и поваров, навроде показательных выступлений. Царица опять его одёрнула:
- Иоан, ну, что ты пристал к ним, ведь люди делом занимаются, а тебе развлечение?
Царь стерпел и во второй раз. Ну, а на третий он швырнул чашку с холодным пельменным супом в кого-то из гостей, обнял за шею, сидевшего рядом, уже в умате Малюту Шкуратова и произнес следующую речь, когда вся публика угомонилась в ожидании тревожных новостей:
- Слушай меня внимательно. Всё, что я вам вчера тут наговорил, - шутка. Свадьба отменяется. А ты, Филарет, бумагу эту метрическую порви и выброси псу смердящему под хвост. Сколько я ни женился - только себе хуже делал. Не успела она стать моей законной супругой – уже начала команды свои распоряжать. То ей не так, это не эдак. А вам всем, абы морды нажрать. Сидите тут, щёки набиваете. Встать, я сказал! И все вон!
- Все во-о-он! – захрипел пьяный Малюта, схватил индюшиный мосол и запустил им в Боярина Огурцова.
***
СЕКСАПИЛЬНАЯ ЛЮСИ
Сексапильная красавица Люси Мак-Донна хмурым дождливым утром спускалась по ступенькам автобуса Мичиган-Нью-Йорк и зацепилась единственными целыми у неё колготками за заклёпку в двери. Ну, а в результате, конечно же, большая затяжка прямо на коленке.«Ёпэрэсэтэ» - только и оставалось произнести Люси.
Водитель отвернулся, словно ни в чем не виноват. Все претензии к Заводу-Изготовителю «Техасмоторс». Да и какое ему дело до всяких колготок? У него расписание. Пять минут на заправку – и по газам, опять в Мичиган. А путь не близкий. Времени нет думать о всякой ерунде. Тем более, о колготках.
Мак-Донна рассуждала по-иному. Вот самец племенной. Обезьяна немытая. Чёрный, ведь, как сажа в трубе. Ему-то что! Его замусоленные джинсы и топором не разрубишь. Эту бы заклёпку тебе в лоб вколотить!
Чрезвычайно расстроенная, Люси поплелась по улицам Большого Города.
Почти никто в эту пасмурную погоду не высовывал своих грустных носов из-под зонтиков и, представьте себе, Мак-Донну пока что Город не замечал. Но Люси не сокрушалась. Спустившись в метро, она присела на скамейку и стала аккуратно зашивать прореху. Мимо пробегал Негритёнок с пачкой «Нью-Йорк Таймс»:
- Гёрл, купите газету, она вчерашняя, всего за полцента.
- Да я и читать-то их толком не умею. А там объявления есть?
- О, да, мисс. Мой отец Джон Хилтон именно так приобрёл подержанный «Форд», причем очень удачно. С четырьмя колёсами, и что удивительно - все стёкла на месте. Даже бензина в нём была треть бака. Правда, не заводился поначалу, но потом всё же мы его растолкали.
- А насчет работы там бывают объявления? - откусив нитку от шва, спросила Люси.
- Мисс, а какая вас интересует работа? Моя мать Саманта Хилтон трудится сейчас посудомойкой в Ночном Клубе «Бродвей». Говорит, что людей не хватает. Хозяин жадный и мало платит. Если хотите, я за двадцать центов Вас туда отведу. А насчёт жилья, если Вам будет нужно, то поговорите с моей матушкой, она что-нибудь присоветует.
Хозяин Клуба - степенный с животиком Босс посмотрел сначала на ножки в рваных колготках, затем на довольно-таки привлекательную грудь, ну, а потом уже и на лицо, что тоже его не разочаровало.
- Зарплата у нас не большая, сама должна понимать: налоги, отстёжки. Зато питание бесплатное. Всё, что после гостей остаётся, разбирают: кухня и обслуга. Так что если ушами не прохлопаешь - голодной не будешь.
Вот именно так начиналась звёздная карьера Певицы Мак-Донны. Ну, или приблизительно.
Посуду Люси в Ночном Клубе «Бродвей» мыла недолго. Купив через неделю с первой же получки новые стильные колготки, Мак -Донна начала топтать обувь по прослушиваниям и просмотрам. Её никуда не брали. Больно уж вела она себя дерзко с работодателями, вроде того, что не сильно-то и нуждаюсь. Сами потом прибежите. И вот когда уже почти все студии Люси себе заколлекционировала и наделала на колготках новых затяжек, вот именно тогда Мак-Донне подфортила удача. А она, оказывается, была тут, рядом.
В пятницу перед открытием «Бродвея» Люси пришла к Боссу за очередной нищенской в конвертике получкой, а в его кабинете сидел, курил и потягивал джин Главарь Местной Мафиозной Группировки Смит Гранд. Он пришел за своим гонораром. Только деньги были для него положены не в тонюсенький розовый конвертик, а в пухлый крокодиловой кожи с серебряной монограммой кейс.
Как только Смит увидал Люси, он моментально подсчитал в своей до воскового блеска бритой голове, какую прибыль можно заполучить с этой строптивой белогривой лошадки.
- Ты давно ли тут работаешь и кем? – подливая себе ещё джина, вопрошал Гангстер.
- А ты кто – шериф или из ФэБээР? – небрежно швырнула ему в лицо Мак-Донна.
- Вообще-то я наказываю тех, кто обзывает меня режущими мой тонкий и ранимый слух словцами. Как насчет деловых переговоров здесь за столиком в Клубе?
- С тобой, что ли?
Тут вмешался Босс:
- Люси, ты не груби этому Господину, а лучше согласись его выслушать. Мой тебе добрый совет…
***
Начать решили с танцев. Смит Мак-Донну приодел, и поехали на его позолоченном «Линкольне» прямо на Манхеттен, где в стеклянной пробирке лифта взлетели на 201-й этаж в Музыкальную Студию «Мэдисон Диско».
Генеральный Продюсер Студии Ллойд Убер, конечно, видел на своём веку и не таких секс – бомбардировочек, но замолвка за Люси от Смита Гранда, человека авторитетного во всех отношениях, сыграла для карьеры Мак-Донны не последнюю роль.
А затем была работа. Напряженный пятнадцатичасовой труд. Ноги, да, да, те самые ножки, о которых вздыхало потом полмира, отваливались, как протезы. Пот стекал с неё, словно ливень со стекла, но это было так полезно для очистки сосудов! А то они забиваются, как рыболовные сети, мусором. Сосуды нужно прочищать.
Деньги сначала посыпались. Потом повалили. Представьте себе сугробы денег. Полная квартира. По ним можно ходить, прыгать, скакать, кататься, кувыркаться… Что же ещё можно сделать с деньгами? Раздавать как благотворительные пожертвования. Покупать лимузины, яхты, летательные аппараты. Что ещё? Путешествовать по кругу. Как песня. Потому, что круглая Земля. Да мало ли чего можно сделать с деньгами? Вот без них ничего не поделаешь. Люси это хорошо понимала и поэтому потела, потела, потела…
***
ГОРОД ТАКСИСТОВ И ПРОСТИТУТОК
Чем дальше продвигаешься из Москвы в Великую Россию, тем отчётливее понимаешь, что никакой такой Великой нет вообще. Есть отдельно стоящие населённые пункты с отдельными убого заселёнными общагами. А если ты попадаешь в типичный заводской городишко, с типичным названием, созвучным водоёму, рядом с которым он расположен, ну, там Енисейск, Ангарск или же Волжский, то здесь этой самой Великой России никогда, собственно говоря, и не существовало вовсе.
Утром нервно-злой на ненавистно-противно-пищащий будильник народ, причём, на абсолютно добровольных началах, выдавливается из трамваев, похожих на тюбики с зубной пастой, прямо точно в пасти цементно-серых гадко вонючих газовых камер, с удивительно лаконичными названиями, типа «Органсинтез» или же «Делаволокно», или, например, «Пластизмасс». Это тот самый народ, которому повезло, что у него ещё она имеется, такая родная и до пенсии любимая газовая камера.
Остальная же публика периферийного городка делится на две страшно необходимые обществу профессии: Таксисты и Проститутки. Кстати, и те и другие работают по тарифу. Одни - в зависимости от километража, другие – от сантиметража. И, причём таких людей в этой Великой России становится всё больше. То есть, с каждым часом и с каждым днём. А куда им податься? Если от администрации и отпочкуется какое-либо дочернее предприятие, вроде инспекции по развитию недоразвитости, то все компьютеры в нем зарезервированы ещё до рождения их будущих сопливых обладателей.
Чуть не забыл! В Городе
