Самое лучшее время года

того момента, как мы покинули гостевой домик.
- Сколько же тут уже людей прошагало? – сказал Фёдор, рассматривая утоптанную до каменного состояния землю под ногами. – Такое ощущение, будто сотни, а то и тысячи.
- Миллионы! - фыркнула Ната. – Климат сухой, погода не меняется, десяток-другой прошёл, вот и все дела. Любите вы разводить конспирологию.
Фёдор горел желанием поспорить, но в этот момент деревья разошлись в стороны, и наша группа оказалась перед древней, даже на первый взгляд, каменной аркой портала. Толстые колонны с вытертой ветром резьбой, напоминали стволы старых, видавших виды, деревьев, а верхняя часть так и вовсе создавала впечатление, будто вот-вот рухнет вниз и рассыплется на мелкие обломки.
- Как-то страшновато в такое входить, - проворчала Света, рассматривая верхнюю дряхлую балку. – Как ушарашит!..
- Типа другие лучше были, - ухмыльнулся Леонид и потёр ладони о штаны. – Ну, кто сегодня первый?
- Чёрт, - я нахмурился и посмотрел назад. – Ребята, валяйте вперёд, я вас догоню. Забыл кое-что…
- Да ладно, так и скажи, - Леонид махнул рукой, - уступаешь мне право первым перейти на ту сторону.
- Да, да, ты абсолютно прав, - я улыбнулся, стараясь, чтобы губы не дрожали. На Катю смотреть я просто не мог, но она сама придержала меня за руку. – Не волнуйся, я быстро.
- Паш, - девушка погладила меня по ладони. – Запомни: и ты, и эта осень – навсегда.
Пока я шёл к деревьям, из груди наружу рвалась раненая птица. Рвалась, разрывая рёбра и кожу. Я не мог дышать; такое ощущение, будто лёгкие заполнены расплавленным металлом, и он вот-вот сожжёт меня дотла.
Едва сумел дойти и опёршись плечом о ствол дерева, посмотрел на портал. Через него как раз прошла Ната и на этой стороне осталась одна Катя. Ещё можно было что-то сделать, наверное. Крикнуть, броситься к девушке и схватив её за руку потащить прочь…
Куда?
Небеса рухнули на землю ещё прошлой ночью и не осталось ровным счётом ничего. Вот и Катя шагнула вперёд и пропала из вида. Теперь оставалось только ждать. Ждать, царапая ногтями кожу на висках, на лбу, на шее. Наверное, там оставались глубокие кровоточащие царапины, я не ощущал боли. Точнее, боль была, но не снаружи, а внутри. Боль, величиной со всю вселенную. Вселенная боли…
«Можешь идти»
Меня шатало, когда я шагал к порталу и перед глазами был только багровый туман. Багровый туман и лицо Кати.
А потом я увидел и саму Катю.
И Женю.
И Лёню.
И всех остальных.
Маленькая поляна, посреди леса. Тут не было какого-то времени года, какой-то погоды или чего-то ещё. Здесь была мягкая рыхлая почва, чёрный продолговатый мешок и девять тел. Все лежали на спине, смотрели в низкое серое небо и пускали слюни. Так бывает, когда кто-то из Хозяев выпивает тебя досуха.
-Почему, - прошептал я, упав на колени, - почему бы просто не накачать их наркотой…Зачем всё это?
Я уже получал ответ. Много раз получал. Но он всякий раз ускользал из головы, растворялся в безбрежном океане боли.
«Потому что ничто не сравнится с эманациями обычного человеческого счастья. Ничто искусственное не способно его заменить. Инструменты для прощания ты получил. Используй».
Руки дрожали, когда я открыл мешок и вытащил «инструменты для прощания». Пистолет и лопату.
Всё тело тряслось, точно от жуткого, космического холода. Я едва сумел сжать ладони на рукояти пистолета и подполз к телам. Приставил дуло к голове Жени. Казалось в пустых глазах вот-вот появится что-то осмысленное и парень спросит, какого чёрта я делаю?
Какого чёрта я делаю?!
Женя, Оля, Лёня, Ната…
Когда я сел около Кати у меня не было ни малейшего желания жить дальше. Вообще. Я завыл и ткнулся лбом в прохладную землю. Потом подтащил пудовую ладонь с пистолетом ближе и ткнул горячим стволом в раскалённый висок.
«Погоди».
Воздух мерцал, точно я видел облако горячего пара. Последний из Хозяев. Тот, которого, в отличии от собратьев, интересовали совсем иные эмоции. Я ощущал себя воронкой воды, которая устремляется в никуда, исчезая без остатка. Так, как исчезли все ребята.
Но имелось одно отличие. Этот всегда оставлял еду на потом.
Когда голова опустела, я медленно поднялся на ноги и стоял, покачиваясь из стороны в сторону. Ни воспоминаний, ни чувств, ничего. Только звон и далёкое: «Эта осень и ты, навсегда».
Поднял лопату и начал копать.