это было скучно, вернее, им было этого мало. Они бегали по поляне и умудрялись одновременно: собирать грибы, играть в какую–то ими тут же придуманную и только им понятную игру, и делать всё это на бегу. Создавалось впечатление, что если они остановятся хоть на мгновение мир рухнет, это как минимум, а может быть однажды разбежавшись они не знали, как останавливаться, не научились ещё, потому и бегали. Короче, дети мешали взрослым как только могли, потому что не понимали своих: мам, пап, дедушек, бабушек, почему те не бегают вместе с ними, ведь это так весело? А взрослые не то чтобы не понимали детей, может быть и понимали, но им было некогда, они грибы собирали, а дети своей беготней и криками только мешали. Поэтому время от времени слышались грозные окрики, иногда даже с крепкими выражениями, но на детей это не производило никакого впечатления и уж тем более не останавливало.
Ольге и дяде Саше это было хорошо видно, но им было не до грибников и не до их детей, дыхание бы перевести.
– Домой надо… – как–то неопределенно сказала Ольга.
– Не уходи.
– Надо, надо. – Ольга была непреклонна. – И тебе домой надо, уже вечер скоро.
– Как вечер?
– Так вечер. – Ольга попыталась высвободиться из дядисашиных объятий.
– Приходи завтра, придёшь?
– Приду. – чуть помолчав сказал Ольга.
***
Грибники остались сами по себе, а Ольга и дядя Саша отправились по домам. Как ни хорошо им было вместе, но идти надо. Ольгу ждали её гости, не то чтобы ждали, но всё–таки, а дядю Сашу ждал голодный Октябренок. В том, что он был голодным сомневаться не приходилось, потому что голодным он был всегда.
Они шли держась за руки. Не было ни чувства стыда, ни чего–то на этот стыд похожего. Было что–то совсем другое, а что – неизвестно, самим испытать надо, тогда будет понятно, а если пытаться понять это умом, то ничего не получится. Это как «конфликт» отцов, собирающих грибы, и детей, мешающих им это делать, потому что взгляду со стороны недоступно то, что творится внутри.
Расставаться было не то чтобы тяжело, а просто не хотелось, но ничего не поделаешь, надо. Но якобы расставаясь, на самом деле они продолжали оставаться вместе.
Попрощавшись и договорившись о следующей встрече можно отправиться куда тебе угодно. Ноги идут, глаза смотрят чтобы в яму какую не попасть или об корягу не споткнуться, короче, всё нормально. Завтра будет день, а значит будет пища, вернее, встреча, а покуда можно жить воспоминаниями и чувствами о предстоящей встрече и спокойненько заниматься какими–то своими делами, так оно и происходит на самом деле.
Но это видимая часть того, что происходит с человеком, видимая и управляемая. А есть еще часть невидимая и неуправляемая, которая сама устанавливает правила и сама им следует.
Невидимая, но главная часть, это душа. Для души необязательно видеть, потому что она образует с душой любимого человека одно целое и плевать им, или вернее уже ей, одной на двоих, на голодного Октябренка, почти умного Ботаника, серьёзного Соловья, хоть и бывшего Разбойника и шалапутного Змейку, потому что, потому что им есть чем заняться и это важнее всего на свете, это…, сами понимаете что.
