Прощальный бал високосного 2020

На моем веку таких репетиций была уйма, и что смешнее всего  и, пожалуй, комичнее, так это то, что  конец света все время исходил и исходит от самих людей.

Вот ведь, лучше и не скажешь, да и в память о великом уме.

Скрытый текст

Показать скрытое

Спрятать скрытое

Государство и народ
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ

Отношения с родным пролетарским государством складываются очень изощренно. Пролетариат воюет с милицией, крестьянство – с райкомами, интеллигенция – с КГБ, средние слои – с ОБХСС. Так и наловчились: не поворачиваться спиной – воспользуются. Только лицом. Мы отвернемся – они нас. Они отвернутся – мы их.
В счетчик – булавки, в спиртопровод – штуцер, в цистерну – шланг, и качаем, озабоченно глядя по сторонам. Все, что течет, выпьем обязательно: практика показала, чаще всего бьет в голову. Руки ходят непрерывно – ощупывая, примеривая... Крутится – отвинтим. Потечет – наберем. Отламывается – отломаем и ночью при стоячем счетчике рассмотрим.
Государство все, что можно, забирает у нас, мы – у государства. Оно родное, и мы родные. У него и у нас ничего вроде уже не осталось. Ну там военное кое-что... Антенну параболическую на Дальнем Востоке, уникальную... Кто-то отвернулся – и нет ее... По сараям, по парникам... Грузовик после аварии боком лежит, а у него внутри копаются. Утром – один остов: пираньи...

И государство не дремлет. Отошел от магазина на пять метров, а там цены повысились. От газет отвернулся – вдвое, бензин – вдвое, такси – вдвое, колбаса – вчетверо. А нам хоть бы что. Мировое сообщество дико удивляется: повышение цен на нас никакого влияния не имеет. То есть не производит заметного со стороны впечатления. Те, кто с государством выясняться боится, те на своих таких же бросаются с криком: «Почему я мало получаю?! Почему я плохо живу?!» И конечно, получают обстоятельный ответ: «А почему я мало получаю?! А почему я плохо живу?!»
А от государства – мы привыкли. Каждую секунду и всегда готов. Дорожание, повышение, урезание, талоны – это оно нас. Цикл прошел, теперь мы его ищем. Ага, нашли: бензин – у самосвалов, трубы – на стройках, мясо – на бойнях, рыбу – у ГЭС. Качаем, озабоченно глядя по сторонам. Так что и у нас, и у государства результаты нулевые, кроме, конечно, моральных. Нравственность совершенно упала у обеих сторон. Надо отдать должное государству – оно первое засуетилось.

Ну, мол, сколько можно, ребята, мы ж как-то не по-человечески живем... А народ чего, он полностью привык, приспособился, нашел свое место, говорит, что нужно, приходит, куда надо, и отвинчивает руками, ногами, зубами, преданно глядя государству в глаза.

–У нас государство рабочих и крестьян, – говорит государство.
– А как же, – отвечает народ, – естественно! – И отвинчивает, откручивает, отламывает.
– Все что государственное, то твое.
– А как же – естественно, – говорит народ. – Это так естественно. – И откручивает, отвинчивает, отламывает.
– Никто тебе не обеспечит такую старость и детство, как государство.
– Это точно, – соглашается народ, – прямо невозможно... Это ж надо, действительно. – И переливает из большого жбана по банкам трехлитровым.
– Только в государственных больницах тебя и встретят, и положат, и вылечат.
– Только там, действительно, как это все, надо же... Давно бы подох, – тут же соглашается народ. И чего-то сзади делает, видимо, себя лечит.
– И ты знаешь, мне кажется, только в государственных столовых самое качество. Оно?
– Оно, – твердо говорит народ и поворачивает за угол с мешками.
– Куда же ты? – спрашивает государство через свою милицию.
– Да тут недалеко.
– Не поняло.
– Да рядом. Не отвлекайтесь. У вас же дела. Вон международное положение растет... Не отвлекайтесь. Мы тут сами.
– Не поняло. Что значит сами? Анархия, что ли? У нас народовластие. Это значит нечего шастать, кто куда хочет. Только все вместе и только куда надо.
– Да не беспокойтесь, тут буквально на секундочку.
– Куда-куда?
– Да никуда, ой, господи.
– А что в мешках?
– Где?
– Да вот.
– Что?
– В мешках что?
– Что в мешках, что? Где вы видите мешки? От вы, я не знаю, я же хотел через минуту назад.
– А ты знаешь, что в этом году неурожай. Погодные условия, затяжная весна, в общем, неурожай.
– Да нам что урожай, что неурожай. Все равно жрать...
– Ну-ну!..
– Полно.
– Это потому что мы закупаем, а мы должны сами.
– Должны конечно, но это уже чересчур... И вы будете покупать. И мы будем сами. Это чересчур – объедимся.
– Нет, мы закупать не должны, мы сами...
– А, ну тогда не хватит.
– Что ты плетешь? Тебе вообще все равно. Какой ужас, тебе вообще все равно – есть государство или нет.
– А что нам не все равно?
– Как? Постой! Мы твое государство, ты это знаешь?
– Знаю.
– А то, что ты народ, ты это слышал?
– Слышал.
– И веди себя, как должен вести народ.
– Как?
– Ты должен бороться за свою родную власть.
– С кем?
– С сомнениями... Это твоя родная власть.
– Вот эта?
– Эта-эта. Другой у тебя нет. И не будет, я уж позабочусь. Так что давай яростно поддерживай. Это не просто власть. Это диктатура твоя. Вы рабочие и крестьяне, и тут без вас вообще ничего не делается, и нечего прикидываться.
– Вона...
– А как же. Это ж по твоему желанию реки перегораживаются, каналы строятся, пестициды...
– Вона...
– Ты же этого хотел...
– Когда?
– Вот тебе на... Что ты прикидываешься, ты же всегда этого хотел.
– Хотел конечно. Ой, разговор какой тяжелый... Позвольте на минутку.
– Стоять! Отвечай по форме.
– Глуп, ваше сиятельство.
– Не сметь! Я твое родное народное государство. Отвечай: «Слушаюсь, гражданин начальник!»
– Слушаюсь, гражданин начальник.
– И знай, если кто поинтересуется, ты сам всего этого хотел. Ясно?
– Так точно. Ясно.
И государство тепло посмотрело на народ.
– Заправь рубаху как следует, пуговку застегнуть. Вот так. Нам друг без друга нельзя, – сказало государство.
– Почему? – сказал народ. – Конечно. Хотя...
– Нельзя. Нельзя. Ты не вздумай отделиться... Ты обо мне подумай. Что это за государство без народа. Итак уже сплетни, мол, насильно живем.
– Да что вы. Я только хотел на минутку отделиться и назад.
– Нельзя. Стой на глазах. Не вертись. Ну, чего у тебя?
– Можно власть отменить?
– Так это же твоя власть.
– А отменить нельзя?
– А враги, а друзья?
– Какие враги, какие друзья? Что-то я их не видел.
– Напрасно. Они нас окружают. Врагов надо донимать. Друзей надо кормить, иначе никто дружить не будет.
– И чего? Все время?..
– Все время, иначе все разбегутся. И враги не будут враждовать, и друзья не будут дружить. А нам они пока нужны. Обстановка сложная. Ну, иди, корми друзей, врагами я само займусь, и чтоб все понимал. А то стыд. Ни у одного государства такого бестолкового народа нет... Иди. Стой! Ты меня любишь?
– Ага.
– Пошел!..

Держаться нам привычнее всего,
А вот пожить хотелось бы иначе,
Чтоб не держась, с восторгом: О-го-го!
Лети же жизнь моя! Люблю,- не плача.

Нам бы не будущее научиться предсказывать, а жить в настоящем,
с благодарностью внимая урокам прошлого, чтобы не поганить будущего, заслужив ЕГО.

Спасибо, Аллочка!
Именно здесь и можно  надеяться на понимание и поддержку.
Здесь деградированным делать нечего, они тратят время именно на те программы, о которых я пишу.
Спаси нас всех провидение  от подобных экзерсисов природы и вразуми на будущее!

Да, уж.
Жуткое, тоже... категория прекрасного.
Можно с восхищением заметить внешнюю красоту возмущенной природы, не замечая внутривенного собственного уродства.

Лучший лекарь  от всех напастей  у  наших  во все времена были: водка, мат, злоба  и лень…
А сейчас к этим средствам  ничего неделания добавилось  ещё мощнейшее  лекарство против любого  действия, порождающее  чудовищное бездействие – ТЕЛЕФОН. Отнимающий  уйму сил и времени у людей,  близко не знакомых с понятием чувства долга (гражданского в том числе), прививающий вместо деятельного сострадания - пассивное, наблюдательное,  спеша  его осветить и выставить  на всеобщее обозрение  за призрачные лайки, обедняющие душу, ум и сердце. 

Самой кажется, что это происходило не со мной, не с моим городом.
Спасибо,  моя хорошая!

Парень для своей беременной жены вырубил на ступеньках к магазину маленький проход... лед толщиной двадцать см.
Посмотри в интернете картинки.
О многих вещах не хочется говорить.
Я два дня вырубала свою машину изо льда, а потом  купила в своем доме в строительно магазине два мешка песка
 и ползала  посыпая дорожки  для  стариков, которые  не могли пройти на почту за пенсией и в магазин.  И с тротуара ветки растаскивала, чтобы можно было пройти... Все завалены были деревьями и ветками.
А молодежь фото сессию делала среди ледяных деревьев.   

Здравствуй, моя  милая!
Сегодня первый день включили интернет.
Обыденности уже не будет. Много разрушено. Не восстановят... особенно в сознании людей.
У некоторых еще нет тепла, а времени прошло...
Ходить невозможно- ледяные поля с наростами падающих ледяных боеголовок с деревьев.
Знаешь, что-то поменялось внутри...
Неготовность города: дело привычное понятное, но и люди...
Ни один не вышел помочь в своем дворе убрать ветку, посыпать  дорожки...
Ни один.
Помню в Японии во время землетрясения на моих  глаза вышли маленькие япошки из всех офисов
и своими руками подняли вагон синкансена и поставили на рельсы. Кран не мог подойти образовалась в земле огромная  щель.