Он спускался с небес не просто так, а для исполнения миссии, возложенной на него архангелами. Его крылья, овеваемые со всех сторон потоками холодного воздуха, но плотно собранные в единое целое, трепетали,пружиня перьями при новом взмахе ими. Ангел, не спеша, словно в свободном падении, опускался на Землю. Его мысли были размеренные, являясь продолжением одной и самой важной:
«От успеха и быстроты исполнения доверенной миссии зависит продвижение по иерархической лестнице. Если заблудшая душа, покинув грешившее тело, сможет вернуться к нам, и ее не перехватят темные силы - стану архангелом, еще на одну ступень ближе к Богу. Давно к этому стремился и теперь ничто не должно помешать исполнению цели!»
Не торопливо, но неуклонно ангел подлетал к обозначенному месту. Он без интереса наблюдал с высоты яркую россыпь городских огней, и морозный декабрьский воздух не причинял ему неудобств, не зная, что такое холод, как в прочем, что такое жара, он тоже не ведал. Ангелы - существа из высшей категории разума, и они не подвластны иному желанию, кроме как служить Господу, не подчинены никаким низменным страстям и чувствам.
Наконец, он достиг цели полета. Это было старое запущенное неприветливое здание, огороженное по периметру глухим бетонным забором, заканчивавшимся наглухо закрытыми железными незамысловатыми воротами, окрашенными черной краской с плохо открывающейся калиткой на неисправленных скрипучих петлях, что являлось препятствием для продвижения вовнутрь. Словно, какая то сверхъестественная сила пыталась остановить проникновение в это неуютное место. Снег падал большими хлопьями, постепенно покрывая землю и все, что на ней было, белым саваном, еще более усиливая впечатление нелюдимости и печали. Но все же эту обитель посещали люди, она не была безжизненной. Кружевной витиеватый узор из человеческих следов еще не полностью запорошенный падающим равнодушным снегом, вел к каменным ступеням широкого крыльца. Само здание было трех этажным с колонами и большими окнами, но все было в запустении и представлялось на фоне снега пятном грязно-серого цвета. Вокруг возвышались деревья с голыми черными ветвями, словно простершимися к небу руками, безмолвно молящими о помощи. В окнах горел свет, который отбрасывал тусклый и неприветливый отсвет и будоражил тенями девственную белизну снегов от любого движения за высокими окнами. Рядом с входными дверями висела вывеска «Венерологическое отделение».
Сколько горя и слез, разочарований и ненависти помнили эти стены! Со временем они впитали в себя тяжелый запах нездорового тела и медикаментов. Здесь навечно поселились боль и отчаяние, но жила еще надежда на спасение - крохотная и иллюзорная, но все же жила. Человек всегда надеется, а когда не на что, то просто верит в чудо.
Но она уже ни во что не верила. Теперь ей было все равно, точнее ее телу. Сознание помутилось от безжалостной инфекции, глодающей заживо. Кровь была заражена ядом смертельного вируса. Он словно спрут, тянул свои щупальца ко всем жизненно важным органам слабеющего организма, пытаясь выпить живительную энергию по капле. Организм боролся, как мог, но силы были не равны, и все шло к концу. Мозг посылал слабые импульсы нервной системе напрасно - она была безжизненна и не реагировала на сигналы. Молодая женщина не приходя в сознание умирала.
К ней в палату бесшумно вошла пожилая медсестра. В руках она держала бутылки с лекарством для капельницы и пузырек с зеленоватой жидкостью: новый препарат против вируса, изготовленный лечащим врачом – молодым, подающим надежды научным сотрудником. Не первый день она делала предписанные врачом инъекции, но больной становилось только хуже.
- Такая молоденькая, еще бы жить, да детишек рожать! - причитала она по-стариковски, меняя на новые бутылки
с раствором и восстанавливая капельницу,- Некому тебя, девонька и оплакать! Видать одна, горемычная - никто не приходит за столько дней, как лежишь здесь! Подобрали то тебя на вокзале, уже в беспамятстве привезли сюда на «Скорой»,- приговаривала женщина, делая привычную работу.
Ее морщинистые натруженные руки сновали умело и без лишней суеты. Неожиданно сухие глаза увлажнились, и по дряблой щеке покатилась слеза.
- Что же ты, доченька натворила! - прошептала женщина со вздохом,- такая славная, а не уберегла себя! Мне вот Бог деток не дал, да я не ропщу. Все вы тут мои! Сколько лет здесь медсестрой! Всякого повидала горя, а никак не привыкну к смерти. Господи! Сохрани и помилуй!
И в палате зазвучал речитативом страстный шепот: пожилая женщина читала молитву над изголовьем тяжело больной.
Ангел проник в здание. Явившись в палату, он увидел, что душа готова покинуть тело. Чтобы как то облегчить ей выход, он сам стал ее звать все настойчивей, пытаясь помочь вырваться из оскверненного логова. Но душу держали звучащие одна за другой молитвы, словно связующая нить, не дающая, свободно упорхнуть из тела прочь. Это была сильная молитва, способная безграничной верой в добро и милосердие творить чудеса! Пожилая женщина, опустившись на колени, уткнув заплаканное лицо в серую застиранную несвежую простынь, покрывающую матрац на кровати, где лежала больная, горячо просила за умирающую - чужую неизвестную ей девушку волею судьбы оказавшуюся рядом с ней. Ангел оторопел под натиском человеческого сострадания и невольно стал повторять произносимые слова, все больше воодушевляясь верой в правоту происходящего. Да! Должно быть именно так, а не иначе! Нужно вернуть заблудшую душу и наставить на истинный путь! Есть еще время все исправить! И теперь в унисон зазвучали слова к Богу. Они молились вдвоем-женщина и ангел.
Случилось невозможное и необъяснимое. С каждым новым словом пространство стало заполняться мягким розовым светом, все вокруг поменяло облик и светилось благодатью. У лежащей тяжелобольной, заостренные черты лица землистого цвета постепенно стали выравниваться, приобретая округлость, а кожа, словно осветилась изнутри, окрасившись в розовый оттенок. Взгляд стал ясным и глубоким. Безжизненные синие губы налились кровью, обретая первозданную еще детскую припухлость и сочность. Ангел подлетел, наклонился и поцеловал девушку, промолвив:
- Проси у Бога прощения и больше не греши!
Из груди больной вырвался вздох, она посмотрела вокруг осмысленным взглядом.
-Слава тебе, Господи! Да святиться имя твое! Да не иссякнуть чудесам твоим! – воскликнул ангел, расправив крылья, намереваясь покинуть место, где произошло чудесное перевоплощение, и где жизнь была подарена дважды.
«Миссия не выполнена, или все же Бог сам этого захотел! Неисповедимы пути Господни!» - подумал ангел, устремляясь, прочь из палаты. С его исчезновением, свет стал меркнуть, растворяясь в воздухе. Предметы приобрели привычное очертание. Кожа больной перестала светиться, но дыхание стало ровнее, и лицо чуть окрасил едва видимый румянец.
Лечащий врач шел к своей пациентке. Он был полон сил и энергии, к тому же, преисполнен веры в ее Величество Медицину. Конечно, в его практике случался и летальный исход, но молодой эскулап допускал некоторые просчеты, считая, что болезнь рано или поздно будет побеждена. Цена высока - человеческие жизни,но за все нужно платить! Вот и эта больная молодая женщина двадцати двух лет, зараженная тяжелым вирусом , против которого еще не была придумана вакцина, потерявшая свое женское начало, так что совсем не возбуждала желаний, а интересовавшая как подопытный кролик, принадлежала ему. Все врачи на консилиуме подтвердили страшный диагноз, и спасения от неизбежного конца никто не ожидал.
Он колдовал над ней один, пытаясь создать новый препарат против страшного недуга, и сейчас направлялся в палату, чтобы очередной раз убедиться, что на сегодняшний день болезнь неизлечима. Но когда-нибудь он выиграет партию со смертью, и страшный вирус потерпит фиаско! А пока еще одна жертва ненасытному чудовищу будет отдана на заклание.
Доктор открыл дверь и вошел в палату, но подойдя ближе к постели умирающей, обнаружил, что больная пришла в себя и на лицо явно положительная динамика! Тут он увидел и медсестру, стоящую на коленях возле кровати.
-Анна Петровна! – врач взял за плечо женщину, впавшую в транс, и что-то горячо шептавшую,-
Я Вам говорю!- повысил он голос, пытаясь привести ее в сознание.
- А, что, все конец уже? – встрепенулась женщина, услышав свое имя.
- Вы давно здесь, когда наступило улучшение? Почему меня не позвали? Чем Вы здесь занимаетесь?-
возмущался доктор, распекая за нерадивость и невнимательность к пациентке.
- Ой, доченька, глазоньки открыла! Значит, услышал Бог молитвы! – твердила свое женщина, с восторгом вглядываясь в черты помолодевшего лица больной, - Значит вернул! Слава Богу!
- Да что с Вами? – не на шутку разозлился доктор,- Вы будете отвечать на мои вопросы?
- Виктор Николаевич, родненький, не гневи Бога! – запричитала женщина, стараясь утихомирить разошедшегося доктора,- Все ведь хорошо! Лекарство Ваше помогло! – говорила она ему, заглядывая в глаза и пытаясь унять волну гнева.
- От больной не отходить. Обо всех изменениях в ее состоянии тут же сообщать! – не слушая восторгов в свой адрес, строго говорил Виктор Николаевич,- А впрочем, я сам. Идите уже отдыхайте,- изменил он свое решение.
- Да, я пойду, а то что-то ноги не держат, разволновалась - согласилась Анна Петровна.
И взглянув на больную, чему то улыбнулась. «Сейчас, дитятко, в церковь схожу - свечку за здравие поставлю, и сорокоуст закажу!» - думала женщина, выходя из палаты нетвердыми шагами. «А там, глядишь, Бог даст, и вместе сходим в церковь, помолимся».
«От успеха и быстроты исполнения доверенной миссии зависит продвижение по иерархической лестнице. Если заблудшая душа, покинув грешившее тело, сможет вернуться к нам, и ее не перехватят темные силы - стану архангелом, еще на одну ступень ближе к Богу. Давно к этому стремился и теперь ничто не должно помешать исполнению цели!»
Не торопливо, но неуклонно ангел подлетал к обозначенному месту. Он без интереса наблюдал с высоты яркую россыпь городских огней, и морозный декабрьский воздух не причинял ему неудобств, не зная, что такое холод, как в прочем, что такое жара, он тоже не ведал. Ангелы - существа из высшей категории разума, и они не подвластны иному желанию, кроме как служить Господу, не подчинены никаким низменным страстям и чувствам.
Наконец, он достиг цели полета. Это было старое запущенное неприветливое здание, огороженное по периметру глухим бетонным забором, заканчивавшимся наглухо закрытыми железными незамысловатыми воротами, окрашенными черной краской с плохо открывающейся калиткой на неисправленных скрипучих петлях, что являлось препятствием для продвижения вовнутрь. Словно, какая то сверхъестественная сила пыталась остановить проникновение в это неуютное место. Снег падал большими хлопьями, постепенно покрывая землю и все, что на ней было, белым саваном, еще более усиливая впечатление нелюдимости и печали. Но все же эту обитель посещали люди, она не была безжизненной. Кружевной витиеватый узор из человеческих следов еще не полностью запорошенный падающим равнодушным снегом, вел к каменным ступеням широкого крыльца. Само здание было трех этажным с колонами и большими окнами, но все было в запустении и представлялось на фоне снега пятном грязно-серого цвета. Вокруг возвышались деревья с голыми черными ветвями, словно простершимися к небу руками, безмолвно молящими о помощи. В окнах горел свет, который отбрасывал тусклый и неприветливый отсвет и будоражил тенями девственную белизну снегов от любого движения за высокими окнами. Рядом с входными дверями висела вывеска «Венерологическое отделение».
Сколько горя и слез, разочарований и ненависти помнили эти стены! Со временем они впитали в себя тяжелый запах нездорового тела и медикаментов. Здесь навечно поселились боль и отчаяние, но жила еще надежда на спасение - крохотная и иллюзорная, но все же жила. Человек всегда надеется, а когда не на что, то просто верит в чудо.
Но она уже ни во что не верила. Теперь ей было все равно, точнее ее телу. Сознание помутилось от безжалостной инфекции, глодающей заживо. Кровь была заражена ядом смертельного вируса. Он словно спрут, тянул свои щупальца ко всем жизненно важным органам слабеющего организма, пытаясь выпить живительную энергию по капле. Организм боролся, как мог, но силы были не равны, и все шло к концу. Мозг посылал слабые импульсы нервной системе напрасно - она была безжизненна и не реагировала на сигналы. Молодая женщина не приходя в сознание умирала.
К ней в палату бесшумно вошла пожилая медсестра. В руках она держала бутылки с лекарством для капельницы и пузырек с зеленоватой жидкостью: новый препарат против вируса, изготовленный лечащим врачом – молодым, подающим надежды научным сотрудником. Не первый день она делала предписанные врачом инъекции, но больной становилось только хуже.
- Такая молоденькая, еще бы жить, да детишек рожать! - причитала она по-стариковски, меняя на новые бутылки
с раствором и восстанавливая капельницу,- Некому тебя, девонька и оплакать! Видать одна, горемычная - никто не приходит за столько дней, как лежишь здесь! Подобрали то тебя на вокзале, уже в беспамятстве привезли сюда на «Скорой»,- приговаривала женщина, делая привычную работу.
Ее морщинистые натруженные руки сновали умело и без лишней суеты. Неожиданно сухие глаза увлажнились, и по дряблой щеке покатилась слеза.
- Что же ты, доченька натворила! - прошептала женщина со вздохом,- такая славная, а не уберегла себя! Мне вот Бог деток не дал, да я не ропщу. Все вы тут мои! Сколько лет здесь медсестрой! Всякого повидала горя, а никак не привыкну к смерти. Господи! Сохрани и помилуй!
И в палате зазвучал речитативом страстный шепот: пожилая женщина читала молитву над изголовьем тяжело больной.
Ангел проник в здание. Явившись в палату, он увидел, что душа готова покинуть тело. Чтобы как то облегчить ей выход, он сам стал ее звать все настойчивей, пытаясь помочь вырваться из оскверненного логова. Но душу держали звучащие одна за другой молитвы, словно связующая нить, не дающая, свободно упорхнуть из тела прочь. Это была сильная молитва, способная безграничной верой в добро и милосердие творить чудеса! Пожилая женщина, опустившись на колени, уткнув заплаканное лицо в серую застиранную несвежую простынь, покрывающую матрац на кровати, где лежала больная, горячо просила за умирающую - чужую неизвестную ей девушку волею судьбы оказавшуюся рядом с ней. Ангел оторопел под натиском человеческого сострадания и невольно стал повторять произносимые слова, все больше воодушевляясь верой в правоту происходящего. Да! Должно быть именно так, а не иначе! Нужно вернуть заблудшую душу и наставить на истинный путь! Есть еще время все исправить! И теперь в унисон зазвучали слова к Богу. Они молились вдвоем-женщина и ангел.
Случилось невозможное и необъяснимое. С каждым новым словом пространство стало заполняться мягким розовым светом, все вокруг поменяло облик и светилось благодатью. У лежащей тяжелобольной, заостренные черты лица землистого цвета постепенно стали выравниваться, приобретая округлость, а кожа, словно осветилась изнутри, окрасившись в розовый оттенок. Взгляд стал ясным и глубоким. Безжизненные синие губы налились кровью, обретая первозданную еще детскую припухлость и сочность. Ангел подлетел, наклонился и поцеловал девушку, промолвив:
- Проси у Бога прощения и больше не греши!
Из груди больной вырвался вздох, она посмотрела вокруг осмысленным взглядом.
-Слава тебе, Господи! Да святиться имя твое! Да не иссякнуть чудесам твоим! – воскликнул ангел, расправив крылья, намереваясь покинуть место, где произошло чудесное перевоплощение, и где жизнь была подарена дважды.
«Миссия не выполнена, или все же Бог сам этого захотел! Неисповедимы пути Господни!» - подумал ангел, устремляясь, прочь из палаты. С его исчезновением, свет стал меркнуть, растворяясь в воздухе. Предметы приобрели привычное очертание. Кожа больной перестала светиться, но дыхание стало ровнее, и лицо чуть окрасил едва видимый румянец.
Лечащий врач шел к своей пациентке. Он был полон сил и энергии, к тому же, преисполнен веры в ее Величество Медицину. Конечно, в его практике случался и летальный исход, но молодой эскулап допускал некоторые просчеты, считая, что болезнь рано или поздно будет побеждена. Цена высока - человеческие жизни,но за все нужно платить! Вот и эта больная молодая женщина двадцати двух лет, зараженная тяжелым вирусом , против которого еще не была придумана вакцина, потерявшая свое женское начало, так что совсем не возбуждала желаний, а интересовавшая как подопытный кролик, принадлежала ему. Все врачи на консилиуме подтвердили страшный диагноз, и спасения от неизбежного конца никто не ожидал.
Он колдовал над ней один, пытаясь создать новый препарат против страшного недуга, и сейчас направлялся в палату, чтобы очередной раз убедиться, что на сегодняшний день болезнь неизлечима. Но когда-нибудь он выиграет партию со смертью, и страшный вирус потерпит фиаско! А пока еще одна жертва ненасытному чудовищу будет отдана на заклание.
Доктор открыл дверь и вошел в палату, но подойдя ближе к постели умирающей, обнаружил, что больная пришла в себя и на лицо явно положительная динамика! Тут он увидел и медсестру, стоящую на коленях возле кровати.
-Анна Петровна! – врач взял за плечо женщину, впавшую в транс, и что-то горячо шептавшую,-
Я Вам говорю!- повысил он голос, пытаясь привести ее в сознание.
- А, что, все конец уже? – встрепенулась женщина, услышав свое имя.
- Вы давно здесь, когда наступило улучшение? Почему меня не позвали? Чем Вы здесь занимаетесь?-
возмущался доктор, распекая за нерадивость и невнимательность к пациентке.
- Ой, доченька, глазоньки открыла! Значит, услышал Бог молитвы! – твердила свое женщина, с восторгом вглядываясь в черты помолодевшего лица больной, - Значит вернул! Слава Богу!
- Да что с Вами? – не на шутку разозлился доктор,- Вы будете отвечать на мои вопросы?
- Виктор Николаевич, родненький, не гневи Бога! – запричитала женщина, стараясь утихомирить разошедшегося доктора,- Все ведь хорошо! Лекарство Ваше помогло! – говорила она ему, заглядывая в глаза и пытаясь унять волну гнева.
- От больной не отходить. Обо всех изменениях в ее состоянии тут же сообщать! – не слушая восторгов в свой адрес, строго говорил Виктор Николаевич,- А впрочем, я сам. Идите уже отдыхайте,- изменил он свое решение.
- Да, я пойду, а то что-то ноги не держат, разволновалась - согласилась Анна Петровна.
И взглянув на больную, чему то улыбнулась. «Сейчас, дитятко, в церковь схожу - свечку за здравие поставлю, и сорокоуст закажу!» - думала женщина, выходя из палаты нетвердыми шагами. «А там, глядишь, Бог даст, и вместе сходим в церковь, помолимся».
