А это чтобы понятно всё было, или наоборот, непонятно...
Вполне возможно это всё мне в наказание за то, что я не занимаюсь спортом. Правда! Дело даже не в том, что к спорту, в смысле, к поддержанию своего организма в тонусе, я отношусь отрицательно, всё несколько не так. Конечно же как и большинство вполне нормальных и адекватных людей моего возраста я давным–давно, не развязывая, завязал с большим спортом. Такие вещи как бег по улицам или ещё где–то, а также посещение тренажёрных залов в мою голову просто не приходят.
Но всё равно, хоть спортом и не занимаюсь человек я не совсем пропащий для тех кто спортом занимается, и тех кто умудряется обходиться без спорта считает приблизительно этаким гибридом из врага рода человеческого, и, из государственного преступника в одном лице.
Я придумал степень поддержания себя в тонусе промежуточную. Практически ежедневно, ну разве что дела какие–то неотложные или же погода хуже некуда, я совершаю пешие прогулки по улицам и дворам нашего городка. Вроде бы и спорт, а вроде бы и нет, так что найден этакий компромиссный вариант. Тем более, где–то вычитал, что бег – состояние для человека неестественное, врут наверное. Я хожу никуда не спеша, гуляю, на людей смотрю, слушаю о чём они говорят (не подслушиваю конечно). Иногда в голову приходя интересные мысли, которые потом записываю, глядишь, и пригодятся. Это первая составляющая произошедшего.
Так вот, получилось что пострадал я от своих прогулок. Если бы бегал, то вполне возможно всего этого не произошло, потому что бежишь–то более–менее быстро, быстрее чем идешь, шансов остановиться и отвлечься на что-либо гораздо меньше чем при ходьбе. Ходьба и сыграла со мной такую вот злую шутку, скоро узнаете какую.
Дело в том, что я очень люблю книги. Вообще люблю книги, и книги не каких–либо определенных жанров, а как таковые. И если предоставляется возможность, готов копаться в них, хоть сутки, хоть двое. Например, меня нельзя пускать в библиотеку, потому что потом будет очень трудно оттуда на белый свет выманить. С книжными магазинами посложнее. Там ждут, что я куплю какую–нибудь книгу, и куплю быстро, поэтому на разглядывание и перебирание книг часами смотрят косо. Любовь к книгам, это вторая составляющая того, что со мной случилось и привело вот сюда.
Уж не знаю по каким причинам, но довольно–таки часто приходится наблюдать картину когда люди выбрасывают книги на помойку. Бывает что целыми мешками выбрасывают, ей Богу, сам видел! Варварское действо, других слов этому я подобрать не могу. Вот и лежат они, бедняжки, около помоек или же просто на улице. Наверное, но не утверждаю что на сто процентов именно так, люди ремонт в квартирах делают, мебель меняют старую на новую, а старые книги вкупе с новой мебелью не смотрятся, гламур не тот! Интересно, а новые книги к новой мебели они покупают, а если не покупают, то чем занимают пустующие места для книг предназначенные? Ведь пустота интерьер не гламуризирует.
В один из дней, гуляя, я и наткнулся на такой вот печальный книжный развал. Наткнулся и разумеется начал перебирать и просматривать книги, потому что пройти мимо был просто не в состоянии, даже если бы вдруг и приказал себе.
Перебирая книги мне в руки попалась с виду ничем непримечательная брошюрка. Вообще–то примечательная, потому что на обложке ничего нарисовано не было. Знаете, как духи–Шанель номер пять: белая этикетка и черными буквами это самое написано. Скромненько, но со вкусом, вернее, с ароматом. Так и на брошюре, всего лишь и было написано: «Настоящая история человечества», а в самом низу – Фридомэльфия, 1959. А вот это уже становилось интригующим. Я открыл брошюру, а там ещё хлеще – после названия, в скобочках: в помощь миссионерам и активистам. Опаньки! Да это же самая настоящая антисоветчина!
Конечно же никаким антисоветчиком я не являлся и не являюсь. Вернее будет сказать, что я такой же антисоветчик как и все прочие, жившие в то достославное время, среднестатистический и ничем непримечательный, так что ли. У нас же, кстати, во все времена и при всех царях–генсеках–президентах ругать власть считалось и считается хорошим тоном. Это как в определённых случаях носовым платком пользоваться. А вот хвалить власть, какой бы она ни была на тот момент, всё равно что вместо платка большой и указательный пальцы в дело пускать.
А тут брошюра, оттуда, да ещё изданная в те годы, когда холодная война, так сказать, была самой горячей, интересно всё–таки. Да и в тюрьму нонче за это никто не посадит, тоже немаловажно. Так что теперь без этой брошюры уйти я не мог. Не мог, даже если бы в нагрузку меня заставили взять все лежавшие там книги и все мусорные контейнеры вместе с содержимым, я бы согласился.
***
Вот с этого всё и началось. Так подробно я расписываю в общем–то ничем непримечательный случай не для того, чтобы заинтриговать, вовсе нет, а для того чтобы было понятно, откуда взялось то, что будет написано дальше. Итак, брошюра с написанной в ней историей человечества, да ещё настоящей – третья составляющая того, что вы видите перед собой.
Четвертую составляющую, может быть специально, а может быть сам того не желая, мне подкинул приятель, историк по образованию и по роду своих занятий. В один из дней сидели мы с ним и несмотря на отсутствие явно видимых хронических заболеваний, и вообще хорошее самочувствие, пили не то, что пить в таких случаях не рекомендуется, а то и просто запрещается. Пили мы с ним самый обыкновенный кофе, растворимый.
Мой приятель – личность вполне настоящая, на три года моложе меня и живёт по соседству. А историей занимается, потому что преподаёт её в школе. Имени его называть не буду, и не потому что он стесняться будет, когда его начнут узнавать, а узнавать его и без имени начнут, потому что один он у нас тут такой. Просто–напросто я начал описывать рассказанное им не спрося на это его разрешения. Сволочь конечно, но, на том и стоим! Ладно, об этом позже. Конечно, можно было бы выдумать приятелю какое–либо другое имя, не настоящее. Но думать в этом направлении лень, поэтому пусть остаётся просто приятелем, каковым и является.
Пьём мы кофе, печенюшками заедаем, и за жизнь разговариваем. Не знаю как в стародавние времена, но нынче интересный собеседник – редкость. Каждому интересно и хочется, чтобы его выслушали. Кстати, синдром попутчика тому яркое подтверждение. Ну что ж, хочешь слово молвить, молви! Но зачастую слова эти сплетаются в рассказ о том, каким он, или она, были лет этак тридцать назад (когда мы были молодыми...). И что интересно, молодыми были тогда, а чушь, пусть даже для них и прекрасную, несут сейчас, по прошествии многих лет. В большинстве случаев слушателю эти повествования вовсе неинтересны, своего такого добра навалом. Да и рассказчику зачастую, подозреваю, рассказ не доставляет особой радости. Но рассказывать больше не о чем, в жизни ничего не происходит, а может и происходит, но рассказчик не замечает, поэтому звучит простой волнующий рассказ о временах, когда я был ещё сперматозоидом.
А второй вариант такого душевного стриптиза, это нескончаемо–извечная производственная тема. Расписывать её не буду хотя бы потому что для того, чтобы понять рассказчика надо быть профессионалом именно в его профессии и желательно работать там же, где и он, иначе, думаю, понятно что иначе. В этом случае в жизни рассказчика тоже ничего путнего не происходит. На производстве происходит, правда там всегда что–то происходит на то оно и производство, а вот в жизни ничего, а бывает ещё хуже чем ничего, кроме пива с детективами по телевизору ничего больше не интересует.
Но мой приятель – личность, можно сказать, уникальная. Он интересуется, и не по долгу службы, тем за что ему деньги платят. Редкий случай, но бывает. И бывает, что рассказывает о делах давно минувших дней, преданьях старины глубокой не так, как положено рассказывать, потому что так в учебнике написано, а так как это воспринимает и понимает сам. Иногда он рассказывает такое, о чём я и слыхом не слыхивал, хотя эрудиция в историческом плане присутствует.
***
Вот здесь мы, так сказать, нашли друг друга. Дело в том, что я тоже неравнодушен к истории рода человеческого. Правда образование у меня техническое, но это мелочи, в школе по истории была твёрдая пятёрка, точно помню.
Для нас с приятелем история замечательна не тем, кто, когда царствовал и кто когда кого победил, а тем как жили люди тогда, когда нас на свете не было, и это в первую очередь. Ну а поскольку история, как информационное поле Земли, подчас имеет бесконечное количество возможных отправных точек–событий–причин и всего лишь один вариант дальнейшего её развития, разговаривать, не спорить, а именно разговаривать, на подобные темы можно до бесконечности.
Дело не в сослагательном наклонении, которого история так не любит. Это самое наклонение ей стараются придать когда непонятно по какой причине интересно: а что было бы дальше, если бы, например, не змея укусила Вещего Олега, а Вещий Олег её укусил? Да простит меня князь Олег, я ни в коем случае не пытаюсь подвергать ревизии и уж тем более умалять его заслуг перед Русью. Если уж речь зашла о Вещем Олеге, то нас с приятелем интересует другое. Последствия случившего принимаются и не подвергаются критике, интересно другое, а змея ли его укусила? А может быть какой–нибудь суслик, или новый конь приревновал князя к погибшему коню?
Не, надо более конкретный пример привести. Вот император, Павел I, он действительно был дурак дураком и психопат, или умница и дальновидный политик, и в конце концов, за что его жизни–то лишили? Принято считать, что психопатом был и в подтверждение этому приводят случай, когда он целый полк в Сибирь отправил, в ссылку. А ведь отправить целый полк пешком, строем, в Сибирь, может не только законченный идиот, но и умный, дальновидный правитель. Да и решиться на такое далеко не каждый. С одной стороны причина такого понятна – дурак, что с него возьмёшь? А с другой стороны, ну если не дурак, а совсем наоборот, как раз получается практически бесконечное пространство вариантов, вернее, причин произошедшего.
– А всё–таки хорошо, что жизнь не стоит на месте. – какую–то тему, уж не помню какую, мы исчерпали. Кофе в наличии, свободное время тоже, поэтому мой приятель продолжал. – Помнишь, как раньше о полётах в космос сообщали?
– Конечно помню. – отвечаю. – По радио и телевидению трансляции прерывали. Левитан торжественно так всё зачитывал, будто коммунизм наступил. Мне отец рассказывал, как он о полёте Гагарина услышал. Он тогда из Плавска (город в Тульской области) возвращался и увидел, как народ на улице с ума от радости сходит. Спросил: что случилось? А ему в ответ, мол, Гагарин в космос полетел и уже вернулся. Да уж, радости тогда было, не то, что сейчас.
–Верно. Сейчас на рекламу больше внимания обращают, чем на очередной полет.–согласился со мной приятель.– Кстати, а ты уверен, что именно Гагарин первым в космос полетел?
– В общем да, уверен. – одна отрицательная черта у моего приятеля всё–таки присутствует, он некурящий. – Правда до человека туда собаки летали, но они не по своей воле. Пойду я,
